– Кондрат Фролович, позвольте допросить даму.
– А чего не допросить? Допроси, конечно, только будь с ней поласковей, вишь, какая милашка, – и с этим наставлением Преферанский с некоторой натугой поднялся с табуретки. – Тебе ключ оставить или как?
– Оставьте…
Пушкин выждал, пока надзиратель неторопливо удалится, и уселся на его место.
– «Лёшенька», – нежно проговорила баронесса. – Как это мило. Жаль, что переоделись в цивильное. Смокинг вам идет.
– Извольте сменить тему, – строго сказал Пушкин, чтобы случайно не показать слабость. – Я пришел обсудить условия сделки.
Баронесса дернула прут старой ковки, который держался давно и прочно.
– Немного мешает решетка. Не находите?
– Мне не мешает.
В ответ баронесса проявила смирение:
– Вы тут хозяин. Я всего лишь гостья.
– На правах хозяина хочу знать: для чего вам это надо? – сказал Пушкин, закинув ногу на ногу и устроив на колене кольцо с ключом. – Фантазии про воровскую честь оставьте. В чем истинная причина? Нужна правда.
– Правда проста, – ответила она сразу, как будто подготовила ответ. – У каждого свой талант. Я умею управлять мужчинами, заставлять их делать то, что я хочу. Тем и зарабатываю на жизнь. Кто-то грубо убил, вероятно, моего клиента и забрал все, что должно было стать моим. На моей территории. Такие вещи нельзя прощать.
– Ради этого готовы сотрудничать с полицией?
Баронесса фыркнула.
– Вот еще! Я драгоценности получить хочу. А не того, кто их взял. Ну не убивать же мне его. А вы им займетесь.
– Мир воровской вас не пугает?
Она улыбнулась:
– Разве я похожа на ту, кто не может за себя постоять?
Даже за решеткой дама совсем не казалась беспомощной. Скорее наоборот.
– Сколько вам потребуется дней?
– От силы два, разделаюсь и уеду из Москвы, чтобы встречать Рождество. И больше не вернусь, обещаю!
– Куда отправитесь?
Ему погрозили пальчиком.
– К нашей сделке это не имеет отношения. Достаточно, что меня вы больше не увидите. Так что же?
Не вставая с места, Пушкин воткнул ключ в замок и дважды повернул. Дверцу баронесса открыла сама, вышла, величаво потягиваясь.
– Как хорошо на свободе, – сказала она, разминая плечи. – Быть в клетке – это так утомительно. Сделка заключена?
Пушкин не пожал протянутую ручку.
– Что вам нужно знать об убитом? – спросил он.
– Пока самые общие сведения.
– Некий Немировский Григорий Филиппович, из купцов, двадцати шести лет, владелец ломбарда, женат, детей нет. Домашнее прозвище Гри-Гри. Убит вчера около десяти вечера. Место убийства: «Славянский базар», второй этаж, номер четыре.
– Как его убили?
– На этот счет точные сведения будут несколько позже.
– Нож или револьвер? – деловито спросила она.
– Считайте, что его отравили.
– Это все, что можете сообщить?
– Некоторые мелочи для вас несущественны.
– А сколько пропало… драгоценностей?
– Немало. Приданое его жены.
Он почти не сомневался, что баронесса показала чуть больше, чем хотела: легкое движение бровей, которое выдает невольное удивление. Движение было мимолетным, но оно было.
– Вы его знаете? – спросил Пушкин.
– Если бы знала, то не стояла сейчас перед вами, – она умело владела собой, – а сбывала мои брильянты. Так по рукам?
Сделку даже с воровкой надо заключать по правилам. Пушкин встал и крепко, по-мужски, сжал ее пальцы. Баронессе было больно, она скривилась, но тут же улыбнулась.
– Даю вам сутки, – сказал он, не отпуская тонкую ладонь. – Не вздумайте делать глупости.
– Я теперь в вашей власти. – Она вырвала руку, но не стала растирать больное место. – Проводите до пролетки?
– Не желаете взглянуть на убитого?
Она проявила интерес:
– Покажите-покажите фото.
– Могу показать его тело. В морге Городского участка. Здесь близко.
Баронесса сморщилась:
– Фу! Не люблю смотреть на мертвых мужчин.
Настаивать Пушкин не стал. Вернул меховой полушубок, надеть не помог, ждал, пока она мучилась с рукавами, с застежками, потом пристраивала меховую шапочку с вуалью и, наконец, натянула кожаные тонкие перчатки, не по морозу. Они вышли на пустой Гнездниковский переулок. Только один извозчик ждал невдалеке. Пушкин свистнул и махнул ему. Пролетка подъехала. Баронесса забралась по ступенькам и уселась на промерзший диванчик.
– Когда ждать от вас вестей?
– Не позже завтрашнего утра, – ответила она, старательно улыбаясь.
– Прошу быть к девяти утра, без опозданий, – сказал он.
– Как прикажете, господин сыщик.
– Куда изволите, барыня? – спросил извозчик через ворот тулупа, в который был завернут, как в кокон.
– На Сухаревку… До завтра, Пушкин, – и она отвернулась.
Пролетка тронулась и покатила к Тверской.
Он надеялся, что она оглянется. Баронесса не оглянулась. Оставалось ждать вестей.
9
Ольга Петровна дожидалась, пока приказчик отпустит покупателя. В торговле покупатель глава, ему почет и уважение. Проводив до двери клиента, который купил набор столового серебра, заложенный по цене в пять раз меньшей, Катков изящно поклонился жене хозяина.
– Чрезвычайно рады-с вашему визиту! – сказал он, быстро соображая: надо ли сплетничать о странном появлении Виктора Немировского или доложить сперва хозяину. И счел за лучшее придержать язык за зубами.
– А вот мне тебя, Павлуша, порадовать нечем, – ответила Ольга Петровна. Вид ее был печальный, под глазами темные круги, сами глаза красные и заплаканные. Каткову стало не по себе.
– Да что ж стряслось-то? – спросил он заботливо.
– У тебя теперь новый хозяин.
Приказчик подумал, что дама выражается фигурально, образно.
– Как? Новый хозяин? Позвольте-с, но…
– Гри-Гри… Григорий Филиппович вчера ночью скончался. Ломбард переходит к Викоше… То есть Виктору Филипповичу…
Внешне Ольга Петровна была спокойна. Даже платочек не вынула. Все уже выплакала.
Смысл сказанного не сразу дошел до сознания. Катков не хотел принять правду, как проста она ни была.
– Но как же-с?.. – пробормотал он.
– Вот так бывает в жизни, Павлуша. Ты знаешь, у него было больное сердце. Оно не выдержало. Теперь у тебя новый хозяин. С чем тебя и поздравляю. Тебе волноваться не о чем, места не лишишься.
