– Какому ритуалу? – спросил Лелюхин недоверчиво.
Пушкина немного раздражало непонимание простейших вещей.
– Средневековое ведовство. Черная магия.
– Ой, ой, – невольно вырвалось у старого чиновника. – Опасные шалости.
– Дурацкие игры. Или полная чепуха. Даже моих скудных знаний в этом предмете хватает, чтобы определить: голая дилетантщина. Дешевый спектакль, рассчитанный на глупца. Или того, кто ничего не смыслит в магии.
Лелюхин забыл, что вопросы сейчас неуместны:
– Чего же Немировский хотел этим добиться?
– Не сейчас, Василий Яковлевич.
– Прости, прости…
Собравшись, Пушкин продолжил:
– Под конец ритуала происходит нечто, что сильно пугает Немировского. Он выползает из круга на коленях, чтобы выпить спасительное лекарство… Далее наступает ночь. Утром приезжает Агата Керн, ждет Немировского, он не появляется. Она требует от портье Сандалова, чтобы тот поднялся в номер и узнал, в чем причина опоздания. Сандалову деваться некуда, он поднимается в номер. На стук никто не отвечает, Сандалов зовет коридорного и полового. Дверь в номер открыта, заглядывают и находят тело постояльца. После чего прибывает пристав Свешников с доктором Богдасевичем. Несмотря на разукрашенный номер, причина смерти у доктора не вызывает сомнений: сердечный приступ. О чем записано в протоколе. Тем более что рядом с телом находят пузырек настойки валерианы, совершенно безобидной.
– Так в чем сложность? – Лелюхин понадеялся, что вопрос будет уместным.
– Начнем с простого, – ответил Пушкин. – Имеется уравнение с одним неизвестным: почему Немировский снял именно этот номер? Ответ ясен. Двадцать лет назад именно здесь его отец убил любовницу-цыганку. За что, как гласит семейное предание, мать цыганки прокляла Немировского-старшего и все его потомство. Судя по магическому кругу, Гриша Немировский пытался отделаться от проклятия при помощи крови петуха.
– У нас в Москве во всякую чушь верят.
– Далее задача усложняется. В формуле появляется несколько неизвестных: кто был с Гришей Немировским в номере? Что он там делал? Когда ушел?
– Почему это так важно?
– Потому что Немировский выпил настой наперстяночной травы, лекарство для него смертельное.
Лелюхин погрозил пальцем.
– Что за выдумки? Такого в протоколе нет.
– Доктор Богдасевич провел вскрытие и обнаружил чрезвычайное содержание дигиталиса. Немировский выпил целый пузырек.
– Алексей, в протоколе никакого пузырька с наперстянкой не отмечено, – строго сказал Василий Яковлевич.
– Искать надо тщательней, – ответил Пушкин. – Пузырек нашелся в складках шторы.
– Как он там оказался?
– Еще один неизвестный член формулы. Немировский выпил наперстянку по доброй воле, после чего пузырек забрали из его руки и засунули в штору.
– Зачем?
– Логичное объяснение: убийцу что-то спугнуло. Например, стук в дверь. Убийца заторопился и сунул пузырек куда попало. Как вы, Василий Яковлевич, говорите: простая ошибка.
– Выходит, Немировский знал того, кто ему отраву дал?
– Или доверял.
– А как убийца ушел?
– Ничего проще: дверь в коридор не заперта. А из номера ведет отдельная лесенка в ресторан. Для удобства почетных гостей, которые не желают утруждать себя общей лестницей.
Лелюхин очень хотел что-нибудь подсказать, но не знал что.
– Как ты нашел пузырек? – только и спросил он.
– Призрак, что напугал Кирьякова, помог, – ответил Пушкин. – Аксиома: просто так призраки не приходят. Зачем же пришел? Стал искать ответ на вопрос. Кстати, призрак – следующее неизвестное формулы. Кирьяков видел призрака, половой видел призрака в ночь убийства, и вдова Гриши Немировского тоже видела призрака. Все видят призрака.
– Что за дух является таким макаром?
– Наверняка мертвая цыганка, больше некому.
– Ну, дела, – только и сказал Лелюхин. Верить в призраков чиновнику сыскной полиции не положено. Да и грех большой…
– Это не все неизвестные, – продолжил Пушкин. – Немировский зачем-то взял в гостиницу драгоценности жены, которые хранились у них в доме в небольшом ларчике. Хранились открыто. Не в сейфе. Драгоценностей при нем не найдено. В магическом ритуале брильянты не используют.
– Еще и брильянты. Видно, расплатился ими.
– При нем было портмоне, набитое деньгами, золотые часы. Все цело.
– Украли у мертвого?
– Тоже не годится. Если у преступника была цель – брильянты, то он действовал глупейшим образом.
– Почему?
– Делаем допущение: Немировского убедили, что брильянты нужны для ритуала, как и петух. Он их привозит. Дальше его не опаивают снотворным, не бьют по голове, что было бы просто, а устраивают магический спектакль с неизвестным исходом.
– Ну почему же неизвестным… – начал Лелюхин и осекся под невидящим взглядом Пушкина.
– Для того чтобы Немировский, не помня себя, выпил пузырек со смертельным лекарством, его надо напугать чрезвычайно. В таком спланированном убийстве – это самое непредсказуемое и шаткое звено. Мы ведь считаем, что преступление спланировано, и в целом неплохо?
– Да уж. Переумничали.
– В том-то и дело. С одной стороны, преступник, никому не известный «АК», так ловко вертит Немировским, что тот сам привозит драгоценности, с другой – убивает странным и ненадежным способом. При этом не забирает пачку денег и золотые часы.
– Может, не хотел убивать Немировского. Может, случайность.
– То есть Немировский поверил, что проклятие снято, расплатился брильянтами и мирно выпил отраву, которая не могла появиться сама, потому что он забыл свое лекарство и предварительно сходил в аптеку за настойкой валерианы?
– Не складывается что-то, – согласился Василий Яковлевич.
– Нам точно известно, что преступник не собирался оставлять Немировского в живых.
– А откуда нам это известно?
– Призрак, который испугал Кирьякова, приходил за единственной уликой – пузырьком наперстянки, – ответил Пушкин. – Без этого пузырька доктор Богдасевич не стал бы делать анализы на наличие в крови дигиталиса. А раз так – признал бы смерть от естественной причины. И дело было бы закрыто. Следовательно, было задумано именно убийство. Мы возвращаемся к началу задачи: почему в одной части тонко и ловко, а в завершающей – сомнительно и глупо?
– Алёша, но ведь тут ясно как днем: хотели выдать за сердечный приступ, – сказал Лелюхин.
– Неясно, Василий Яковлевич. Человек, который убедил не наивного юношу, а купца, владельца ломбарда, принести в гостиницу драгоценности, предложил бы выпить бокал вина. С наперстянкой. Не нужен ни магический пентакль, ни зарезанный петух.
