Удача была с ним: меховой полушубок показался в толпе. Дама на ходу поменяла планы, как это свойственно женщинам, но про слежку не догадывалась. Немного прибавила шаг. Она прошла мимо первой боковой улочки и свернула во вторую. Дитц не знал, что это Камергерский переулок. Да ему было и не к чему! Он пересек Тверскую наперерез и успел заметить, что дама двигается в направлении следующей улицы. По обилию вывесок и больших витрин он догадался: это наверняка Кузнецкий мост. Улица, которая в Москве считалась самой роскошной из-за обилия дорогих магазинов, как помнил Дитц. То есть бледное подобие Невского проспекта, по его мнению. Ротмистр позволил себе улыбнуться: ситуация прояснялась. Куда же еще может идти дама, избежавшая ареста: конечно, заказать новое платье. Чтобы отпраздновать победу над жандармами.
Однако дама и не думала заходить в модные магазины, теснившиеся витринами. Она вошла в заведение с большими окнами, красиво подсвеченными фонариками. Дитц заметил вывеску: «Сиу и Кº». Все ясно: барышне захотелось кофею. Что ж, ее право.
Находясь на другой стороне улицы, ротмистр смог разобрать, что его дама подошла к столику, за которым сидели две незнакомые дамы в черном. Поцеловались, поздоровались за руку и принялись что-то обсуждать. Дитц знал, как долго и бессмысленно женщины умеют болтать. Оставалось только ждать. Иного выхода не было.
Быстро темнело. Изнутри кафе было ярко освещено, объект наблюдения был как на ладони, лучше не придумаешь. Дитц надеялся, что, несмотря на звериную хитрость, дама не настолько проницательна, чтобы воспользоваться черным выходом. То, что он наблюдал, говорило об одном: она целиком поглощена разговором с подругами. При других обстоятельствах было бы важно узнать, кто эти дамы в черном, наверняка сообщницы. Но сейчас ротмистру было не до них.
Московский морозец крепчал. Дитц ощутил холодок, проникавший со всех сторон, туже натянул перчатки и поднял воротник. Надо было ждать и терпеть. Терпеть и ждать.
12
Горячий шоколад остывал на столе. Страстное желание, заставившее ее без всякой цели отправиться в кафе, устроило счастливое совпадение. Удача играла на ее стороне. Нельзя лучше выдумать причины, чем случайная встреча. По-настоящему случайная. Агата строила планы, как бы выйти на Ольгу Петровну. Она чувствовала сердцем, что вдова наверняка знает, где прячется убийца ее мужа. Если сама не скрывает его.
Правильное подозрение, что Коччини именно тот, кем Агата его считала, подтвердилось самым решительным образом. Познакомившись с сестрой Ольги, Ириной, Агата узнала невероятные новости: оказывается, муж Ирины покончил с собой, застрелившись. Они только что были в Городском участке, Ирина опознала своего мужа. Агата выразила самые искренние соболезнования, выказала глубокое участие и даже смахнула слезинку, которую умела вызывать по требованию. Но при этом она убедилась: Коччини не остановился. Он идет дальше, убивая невинных мужей. Хотя по измученному, серому лицу Ирины с глубокими тенями под глазами было трудно представить, что она захотела убить мужа. Но Агата в этом не сомневалась. Теперь понятно, почему Коччини исчез: готовил и привел в исполнение новое убийство. Фокусы его стали беспощадными.
– Я помню, дорогая баронесса, вашу просьбу, – сказала Ольга Петровна печально и тихо. – Но в ближайшие день-два не смогу ее исполнить, мне надо быть с сестрой.
Агата потребовала не думать о таких пустяках. На фоне случившегося ее беды незаметны, как пыль.
– Ужасное событие, ужасное, – продолжила она. – Но что стало причиной этой трагедии? Наверное, долги?
– Нет, баронесса, долгов у Викоши… простите, Виктора Филипповича, не было. Его дело твердо стоит на ногах. Тут другая причина. Но я не могу о ней говорить, простите.
Потребовалось все красноречие, чтобы убедить Ольгу Петровну поделиться тайной. Наконец она согласилась. История о семейном проклятии, рассказанная кратко, выглядела пугающе. Агата была взволнована. Так что для успокоения нервов одним глотком опустошила чашечку остывшего шоколада.
– Я всегда знала, что нельзя бросать вызов силам, не поддающимся человеческому пониманию, – сказала она. – Получается, ваш супруг, Ирина, невинная жертва. Ответил за грехи отца… Как в древнегреческой трагедии. И это в наш просвещенный век. Как страшно жить!
Ирина ничего не ответила баронессе, разглядывая свою чашку.
– Мы все просили, умоляли Викошу… Виктора Филипповича, быть осторожным, не рисковать понапрасну и не испытывать судьбу, – продолжила Ольга Петровна, поглядывая на сестру. – Он не поверил, не послушал. И вот трагический конец.
– А где… это… случилось? – спросила Агата.
Ольге Петровне не хотелось вникать в подробности. Но баронесса была столь мила, а сочувствие ее было столь искренним, что она не сдержалась.
– В том самом проклятом номере гостиницы «Славянский базар», где много лет назад его отец совершил ужасное… – она не договорила.
Агата старательно задумалась, но не слишком надолго.
– Позвольте, дорогая, – сказала она, находясь все еще в своих мыслях, – но если вы рассказали о проклятии рода, выходит, что и ваш муж… тоже?
Ольга Петровна согласно кивнула.
– Неужели это случилось в том же номере?!
– Вы правы, баронесса, Гри-Гри… Григорий Филиппович нашел свой конец там, куда вели рок и проклятие.
С языка Агаты чуть было не сорвалось: «Так какие еще нужны доказательства?!» Но она умела владеть своим языком не хуже, чем своим лицом. Фокус Коччини повторился. Никаких сомнений.
– Ваш муж тоже застрелился? – будто случайно вырвалось у нее.
Милой баронессе следовало простить бестактность. Ольга Петровна простила.
– У бедного Григория Филипповича не выдержало сердце. Боюсь, он увидел нечто столь страшное, что… Не будем об этом.
Агата вздрогнула, как будто ее пробрал мороз.
– Если чем-то могу помочь в вашем горе, Ирина Петровна, располагайте мной целиком.
Ирина ничего не ответила, переживая утрату. Ольга Петровна за нее выразила благодарность.
– Сейчас нам предстоит самое трудное, – сказала она. – Надо принести новость старшему брату Викоши и Гри-Гри, Петру Филипповичу.
– Понимаю, как он страшится проклятья…
– Пе-Пе… Петр Филиппович ничего не страшится. И ни во что не верит. Он… Он хороший человек по-своему, но в нем слишком сильна купеческая порода. Сильный, властный характер.
– Тиран и самодур, – не поднимая глаз, сказала Ирина. – Может сделать с нами все, что захочет.
Чтобы сгладить неловкость, Ольга Петровна стала убеждать, что Петр Филиппович просто властный человек, который хочет, чтобы всегда выходило по его. А на самом деле – любящий и добрый. За словами трудно было скрыть главное: сестры до жути боялись идти с известием. Этим надо было воспользоваться.
– Милые Ольга Петровна и Ирина Петровна! – Агата светилась решительностью. – Я не позволю, чтобы вас обижали в таком горе. В моем присутствии он не посмеет не то что поднять на вас руку, но и повышать голос. Решено, еду с вами.
