Медиум закрыл глаза и запрокинул голову, выставив кадык. Нараспев произнес фразу гортанных звуков. Пушкину показалось, что это похоже на древнееврейский. В древних языках он разбирался слабо. Зато герр Кульбах владел ими, как видно, в совершенстве. Все громче и громче, быстрее и быстрее произнося каббалистические фразы, он медленно поднял голову, сказал что-то короткое, резкое и замолчал. Руки женщин подрагивали. Медиум чуть наклонился вперед.
– Вы здесь? – спросил он на чистом русском языке.
– Мы-ы-ы… зде-е-есь…
Трудно было понять, откуда идет звук. Как будто отовсюду. Во всяком случае, Пушкин не смог установить источник. Ирина Петровна издала глотающий вздох.
– Кто вы?
– Петр… Григорий… Виктор…
Духи говорили одинаковыми голосами. Пушкину стало немного не по себе. Баронесса и Ольга Петровна зажмурились, глаза Ирины округлились, а Марина Петровна сжала губы.
– Приказываю отвечать!
– Спра-ши-вай…
Голос духов был столь неприятен, что из темноты захотелось поскорее выйти. Во всяком случае, Пушкин себе не мог этого позволить.
– Первый вопрос, – сказал медиум. – Кто наследует состояние семьи?
– Есть наследница… – ответил замогильный голос.
– Где она? – спросил герр Кульбах.
– Она здесь…
– Кто она?
– Она в черном…
– Кто она?!
– Фон Шта-а-а-ль…
– Что?! – вырвалось у баронессы.
Три сестры впились в нее глазами.
– Это правда? – не унимался медиум.
– Мы не умеем врать…
– Почему наследство ее?
– Она все знает, – ответили духи. – Спрашивай или отпусти нас…
Медиум дернул дам, которых держал, чтобы они прекратили разглядывать баронессу.
– Второй вопрос: кто вас убил?
Ответить духи не успели. Ирина Петровна захрипела и упала раненой серной прямо на пентакль. Круг был разорван. Крикнув Богдасевича, который предусмотрительно топтался в коридоре, Пушкин первым успел и поднял ее. К счастью, помощь требовалось минимальная. У женщины был неглубокий обморок. Хватило ватки с нашатырем и свежего воздуха из распахнутого окна.
Ольга Петровна подошла к баронессе и заглянула ей в лицо.
– Милая, что это значит? Как это понимать?
Фон Шталь улыбнулась застенчиво и невинно.
– Это так неожиданно… Я не думала… А что с Петром Филипповичем?
– Вчера вечером он умер. В этом номере. Рок свершился. Проклятье исполнилось.
– Какая жалость. Тогда не имеет смысла скрывать… Нам надо объясниться.
– Да, непременно.
– Предлагаю спуститься в ресторан, вы не против?
К ним подошла Марина Петровна.
– Оля, представь меня, – попросила она.
– Знакомьтесь, баронесса фон Шталь. Видимо, наша родственница.
Баронесса мило ей улыбнулась. Она уже справилась с внезапным откровением духов. И была ко всему готова.
Про медиума все забыли. Герр Кульбах так и стоял на вершине звезды, одинокий и неприступный, скрестив руки на груди.
– Ритуал сорван и не может быть повторен! – драматическим тоном сообщил он, глядя в потолок. – Души останутся заключенными здесь навечно! Все испортили…
Его никто не слушал, если не считать полового.
Лаптев держался в коридоре и подслушивал все, что происходило в номере. По поручению Сандалова, конечно. Узнав, что теперь в лучшем номере гостиницы, и без того проклятом, навсегда поселились духи, он часто-часто перекрестился и побежал доносить приятную новость старшему портье.
5
За столом звенела тишина. Каждая дама молчала по-своему. Баронесса молчала застенчиво, Ирина Петровна – испуганно. А Марина Петровна казалась такой уставшей, что молчать для нее было естественно. Ирина, бледная после обморока, сидя напротив сестры, делала незаметные знаки, на которые не получала ответов. Марина ни на что не реагировала, глядя в зал обреченно и равнодушно, как будто потеряла всякий интерес к происходящему. Ольга Петровна не возвращалась. Наконец она появилась, принеся холод улицы. Извинившись перед баронессой, заняла свободный стул, как раз напротив нее.
– Что уже заказали? – спросила она с таким интересом, будто они собрались мило поболтать.
– Ждали вас, дорогая, – ответила баронесса, скромно потупившись.
Ольга Петровна поманила официанта, подлетевшего тихим соколом, попросила кофе с ликером и какой-нибудь десерт. Сестрам было все равно, а баронесса из вежливости не стала возражать, хотя терпеть не могла ликеров. Сеня Подковкин обещал расстараться быстрее ветра.
– Не скрою, милая баронесса, нам хотелось бы узнать, каким образом вы оказались нашей… родственницей, – последнее слово Ольга Петровна произнесла с еле заметной брезгливостью.
– Позвольте, Марина Петровна, принести самые искренние соболезнования в связи с кончиной вашего мужа, Петра Филипповича, – обратилась фон Шталь к Марине и, кажется, хотела ласково коснуться ее руки, но вдова осталась равнодушна к ее словам и к ее искреннему участию.
– Мы вам благодарны, – ответила Ольга Петровна за сестру. – Так что желаете нам рассказать?
Баронесса одарила женщин скромной улыбкой, оставшейся без ответа.
– До сих пор не верю, что это случилось, – сказала она с тяжким вздохом. – Такое сплетение невероятных совпадений. Поверьте, Ольга Петровна, у меня в мыслях не было ничего подобного.
– Чудесно, но пока не проясняется суть дела. Нельзя ли подробности?
– Конечно, ничего не буду скрывать, моя милая, – ответила баронесса. – Я приехала в Москву, чтобы отдохнуть от деспотизма мужа и привести в порядок свои чувства. Как вы знаете, Ольга Петровна, у меня случились денежные затруднения, по причине которых я обратилась к вам за помощью.
– Какое отношение вы имеете к Немировским? – раздраженно спросила та.
– Эта история не имеет связи с моим визитом в Москву.
– Так расскажите же! – вдруг вырвалось у Ирины Петровны.
Ей ответили ласковой улыбкой.
– Конечно, моя милая, немного терпения, – продолжила фон Шталь, словно не замечая нараставшего напряжения. – О тайне своего рождения я узнала от моей матушки не так давно, примерно два года назад.
– Вы же говорили, у вас есть сестра, – перебила Ольга Петровна.
– Не спешите, моя милая, все по порядку… Лежа на смертном одре, матушка призналась мне, что мой настоящий отец – не тот, кто меня вырастил. Младшая сестра – его родная дочь, рожденная в законном браке. Оказалось, что двадцать четыре года назад, когда матушка была уже помолвлена, она приехала в Москву погостить к родственникам. Здесь у нее случился бурный и короткий роман с… Филиппом Парфеновичем Немировским. Матушка так влюбилась, что готова была отменить свадьбу. Но обстоятельства были сильнее любви. Родственники уговорили не ломать судьбу, да и купец Немировский был женат и не мог бросить свою семью. Влюбленные расстались. Матушка вышла замуж, а вскоре родилась я. Любовь с купцом Немировским осталась тайной на долгие годы. Мой отец не знал ничего, но невольно сторонился меня. Впрочем, как и младшей сестры. Пока и вообще не отдал нас за баронов фон Шталь.
