– Слушаю, - глуховатым голосом сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. Говорил он, почти не разжимая губ, и тем, кто не знал его близко, мог показаться высокомерным или равнодушным. Но таковым в действительности он не был. Диего знал это достаточно хорошо.
– Что дало обследование дежурных? - спросил Доброгнев.
Нагорин покосился на медлительного Руденко и вздохнул.
– Увеличение общей нервной массы, естественно, прекращается сразу же после их возвращения на Базу, то есть вне комплекса Зоны. Нежелательных последствий, в общем-то, никаких. Конечно, за время обследования. А что случилось?
– За месяц изменения в организме почти не заметны, - сказал Диего. - Идет как бы накопление средств для…
– Скачкообразной мутации, - докончил Нагорин. - Я думал об этом. Да, риск велик. Как далеко зашло у тебя?
– Он уже может заменить компьютер, - невесело усмехнулся Доброгнев. - Что он еще будет уметь, я не знаю. Факт остается фактом - все ваши методы защиты от энифианских способов воздействия на людей в Зоне не годятся, даже пакетная силовая защита.
– Характеристики этого излучения уже известны, - произнес Руденко. - Теперь все зависит от физиков, насколько быстро они от теории перейдут к практике и изготовят нам необходимую аппаратуру.
Нагорин долго молчал, рассматривая свои руки, как чужие: такая у него была привычка. Потом тихо произнес:
– Мы все отлично понимаем, что можем найти в случае удачи и что потерять. Конечно, пандологи поставят тебе памятник, Диего, но… не пора ли заканчивать эксперимент? Ведь мы не знаем, для чего энифиане воздействуют на дежурных в Зоне излучением или целым набором излучений, влияющих на генную память. Я понимаю, соображения руководителей УАСС и виднейших специалистов ИВК, направленные на выяснение мотивов поведения энифиан, заслуживают внимания, но я уверен, что наши методы (он так и сказал методы, с ударением на слоге "то") выяснения этих мотивов, по крайней мере, некорректны.
– Это соображения безопасности для всей нашей цивилизации, - медленно сказал Руденко. - В УАСС работают опытнейшие прогнозисты, способные предвидеть события на годы вперед…
– Дело не в компетентности работников аварийно-спасательной службы, - поморщился Нагорин. - И даже не в том - зачем энифианам экспериментировать над нами, какую цель они преследуют. Простите меня, но любой эксперимент над человеком бесчеловечен, даже если он направлен на выяснение опасности для остальных людей. Мы же видим: цивилизация энифиан явно нездорова, негуманна в самом прямом смысле этого слова. В связи с чем встает вопрос: не станет ли Диего когда-нибудь опасен для этих самых людей, ради которых он сегодня подвергается риску?
– Вывел! - крикнул Доброгиев, избегая смотреть на Диего прямо.
– То же самое имели в виду и эксперты Управления, - пробормотал Руденко, с сочувствием рассматривая спокойную физиономию Вирта. - Не в этом ли и состоит цель энифиан - глобальная биоразведка земной цивилизации?
– Вы правы, - сказал Диего, погладив бритую голову. - Подстраховка мне не помешала бы. Но я на планете уже четвертые месяц и… ничего. Едва ли их излучение способно резко изменить человеческое в человеке, слишком долго лепила нас природа, миллионы лет.
– Прости, Диего, - тяжело сказал Нагорий. - Я не хотел обидеть.
– Чего уж там, ты-то мог бы и не извиняться. Но заканчивать эксперимент с нашей стороны преждевременно, материала для определенных выводов мало. Ну и потом… я же сам согласился на продолжение.
Нагорин сардонически усмехнулся.
– Если ты об ответственности, то я ее не боюсь, это пройденный этап.
– Он снова усмехнулся. - Что же касается дальнейшего участия в эксперименте… меня волнуют не столько заботы цивилизации в целом, сколько судьбы отдельных личностей вроде тебя. Потому что на острие любого устремления общества всегда стоят конкретные и чаще всего дорогие сердцу люди.
– Спасибо, - серьезно сказал Диего.
– Ладно, - пробурчал Доброгнев. - У тебя больше ничего нет?
Диего замялся: вопрос был к нему.
– Есть одно наблюдение… Требует проверки, но все же думаю, что не ошибся. Видите холм в конце дороги? - Диего повернулся к станционному виому, показывающему пейзаж за стенами Зоны. - Так вот, по всему - это чужой космический корабль.
В помещениях Базы наступила тишина. Все молча смотрели на громаду холма. Наконец опомнился Руденко:
– Ничего не вижу. Не разыгрываешь?
– Оттуда ничего и не увидишь. Я сам долго сомневался, пока не проверил. Доброгнев нахмурился.
– Каким же образом? Диего хитро прищурился.
– Абсолютно легальным способом, не нарушая инструкции. Не забывай, я ведь мутант.
– Темнишь ты что-то, мутант. Но если твои наблюдения подтвердятся…
Не пробовал определить возраст дороги?
– Каким же образом? - передразнил Доброгнева Диего. - Конечно, пробовал, получается сто пятьдесят плюс-минус десять лет. Возраст холма тот же.
– Серьезное открытие, - сказал Руденко. - И достаточно тревожное. С вашего позволения, я дам депешу в управление.
Все четверо переглянулись.
– Ладно, - еще раз сказал Доброгнев. - На Земле сумеют оценить эту информацию. До связи, разведчик. Ничего не предпринимай самостоятельно… без особых на то причин.
Виом спецсвязи угас. Диего скорректировал записи на стационарном блоке фиксации событий и задумался, глядя на стража, превратившегося в тонкое черное покрывало под порывами начинающейся бури.
На пульте тонко запищал сигнал метеопатруля.
– Вижу, вижу, - пробормотал Диего. - Зона к урагану готова.
Вскоре в зал ввалился Неверов, стал раздеваться, посматривая в окно дальновидения. Диего ободряюще подмигнул ему, и молодой человек ответил нерешительной улыбкой.
Глава 3
К ночи ураган за стенами Зоны немного утих, порывы ветра утратили свою былую мощь, рев и грохот сменился гулом и воем; ураган постепенно терял силу.
В центральном зале Зоны было тихо и уютно. Тишина и уют особенно подчеркивались черной круговертью за окнами дальновидения, пронизанной зигзагами и полосами электрических разрядов.
У пульта сидел Неверов, только начавший шестичасовую вахту, последнюю перед энифианской ночью. Он был полон сил и энергии, отчего сначала пытался петь, а потом читать вслух стихи, судя по рифмам, вернее, по их отсутствию, - свои.
Диего, наоборот, был неразговорчив и угрюм, что еще более разделяло столь непохожих друг на друга людей. Определенно с ним что-то происходило.
Неверов как-то даже решил спросить его об этом напрямик, но передумал.
Иногда Диего словно резко просыпался и оглядывался вокруг с растущим изумлением, потом спохватывался и продолжал заниматься делом. Или с застывшим лицом начинал вдруг к чему-то прислушиваться, напрягался так с минуту, затем поворачивался к напарнику, лицо его смягчалось, и слабая улыбка трогала жесткие губы.
