– Если бы твои слова слышал Григорий, творец портрета, он был бы польщен.
Разговор иссяк. Время ощутимо утекало сквозь пространство, разъединяющее их. Оно было густым и красным, как лава, текущая по склону вулкана. Филиппу стало жарко и неуютно, хотя ему казалось, что он давно научился не теряться в любых обстоятельствах.
– Над чем ты работаешь? - спросил он, чувствуя, как ускользает куда-то нить понимания, соединившая их несколько минут назад.- И как тебе удается совмещать работу дежурного врача и художника?
– А как ты совмещаешь спорт и работу конструктора?
– Не знаю,- улыбнулся Филипп. "Умница! - подумал он,- Как давно мы не разговаривали в таком ключе! К сожалению, пять лет назад я не углядел за ее. внешностью серьезности думающей женщины… а сейчас, кажется, поздно!" - И все-таки? Не думал, что твои школьные да и институтские опыты с объемными картинками позволят тебе стать художником.
– Я тоже не думала, это все Сергей…- Она прикусила губу. - А занимаюсь я практической видеопластикой, а не тем, чем хотелось бы. Как сейчас говорят: эстетическим оформлением замкнутых пространств. Создаю интерьеры для рабочих кабинетов, комнат отдыха, кают-компаний на космолетах дальней разведки и так далее. Нельзя сказать, что рутина, однако…Аларика махнула рукой и вдруг оживилась. - Зато в свободное время мы занимаемся "свободным творчеством". В данный момент ребят интересуют две темы: одна - моделирование чувственного восприятия мира, описанного в древних художественных.произведениях, вторая - сравнительный поиск хомо сине ира эт студио, человека среднего, жившего в разные эпохи. Я веду вторую тему, и уже удалось коечто раскопать. Мы с Витторио, это наш инженер-видеомоделист, провели сравнительный анализ исторических хроник и сохранившихся художественных полотен великих мастеров прошлых веков, вплоть до семнадцатого. Увы, глубже опуститься пока не удалось, сведения о физическом облике наших предков становятся чересчур скудными. К тому же, дело осложняется ярко выраженными национальными особенностями народов, разнообразием типов лиц и методов работы художников.
– В таком случае ваш "человек средний" - фикция,- произнес скептически настроенный Филипп.- Едва ли смешение типов даст нужное решение.
– К счастью, выход нашелся - женщина,- улыбнулась Аларика.- Женщина - мерило красоты и совершенства во все эпохи. Как говорят индийские тантры: "Женщина - пальцы природы и драгоценные камни мира". Отсюда и исходит наш метод.
– Но физический облик человека изменяется очень медленно, на протяжении сотен тысячелетий, а вы хотите увидеть изменения через сотни лет…
– Ты безусловно прав, изменения в строении человеческого тела почти незаметны за век, зато изменения в человеческой морали гораздо разительней, и наш метод определения "человека среднего" - это отношение к нему сообразно нормам морали каждого столетия.
– Теперь понятно. И что же получилось?
Аларика включила ряд темных экранов, похожих на стенные ниши, в них заклубилась мгла, исчезла, оставив "живые" фигуры людей.
– Это восемнадцатый век. Слева - "узаконенный" средний тип женщины евроидной группы, справа - отображение идеала в работах великих художников этого века: Рафаэля, Рубенса, Ван-Дейка, Карреджо, Рейсдаля и других.
– М-да,- хмыкнул Филипп, рассмотрев обеих женщин в странных нарядах.- Я не скажу, что идеал в данном случае выглядит лучше "среднего"… Или у меня нет вкуса?
Аларика покачала головой.
– Твой вкус формировался нашим временем. Подожди, посмотрим дальше.
Виомы погасли, затем вспыхнули вновь.
– Это уже девятнадцатый век.
Филипп приподнял брови. В правом объеме видеопроектора он увидел знакомые черты "Девочки за столом" Жана-Батиста Греза. Этот портрет он видел у Станислава Томаха дома, вернее, копию, выполненную женой Томаха.
Аларика заметила его удивление.
– Тебе знакома эта композиция?
– Жан-Батист Грез, "Девочка за столом".
– Верно! - теперь уже удивилась Аларика, заинтересованная его познаниями в области искусства.- Хотя и не совсем. Мы совместили два прототипа, один - "Девочка за столом" Греза, второй - "Девушка с веером" Ренуара. Я не знала, что ты знаток живописи девятнадцатого века. И кого же ты еще знаешь из художников, не обязательно девятнадцатого столетия?
– Джона Констебля,- подумав, ответил Филлип.- Я очень люблю пейзаж, хотя с удовольствием смотрю и портрет. Еще Шишкина, Шилова, Маулара Кенье… и много других, у меня нет ярко выраженного любимца. Ну, а как дела обстоят в наш просвещенный век?
Аларика вдруг смутилась.
– Понимаешь, с нашим веком все просто и все сложно. Средний тип выбрать легче, тем более что человечество постепенно приближается к единой расе, а вот идеал…
Снова сменилось изображение в виомах.
Филипп не выдержал и засмеялся. Правый "идеальный" виом отображал Аларику, левый тоже был чем-то на нее похож.
– Извини,- сказал, он, заметив, что женщина нахмурилась, и прервал смех. - Я смеюсь потому, что невольно ожидал увидеть тебя и справа и слева.
– Шутка ребят, - пробормотала она, отворачиваясь, и украдкой посмотрела на часы. Филипп с грустью понял, что пора уходить.
– Ты кого-то ждешь? - Он встал.
– Да,- со вздохом призналась она, убирая аппаратуру и стены мастерской, выпрямилась.- Честно говоря, я хотела, чтобы ты позвонил. Теперь уходи, за мной сейчас придут.
"Кто?" - хотел спросить он, но вместо этого спросил:
– Мы еще увидимся?
– Это будет зависеть не только от тебя.
Филипп сдержал вздох и кивнул в ответ, словно не ожидал иного.
– Тогда до связи.
– До связи, конструктор, - сказала Аларика, подавая руку, хотела что-то добавить, но передумала.
В коридоре он наткнулся на бегущего человека, Прошел несколько шагов, и только потом его озарило. Он огляяулея, но мужчина уже завернул за угол, слабо пискнул входной сигнал двери.
Дома он с полчаса слушал новости космоцентра, передаваемые по каналу всемирного информвидения. Попробовал вызвать Томаха, но бесстрастный голос домашнего координатора сообщил, что Станислав не появлялся. Киб-секретарь отдела, куда осмелился позвонить Филипп, ответил лишь, что инспектор Томах на заданий, но какое задание, где его выполняет Станислав - секретарь не знал, или не имел права сообщать.
Филипп снова загрустил, потом вспомнил совет Травицкого и решил навестить один из любимых своих уголков лесной природы, дабы развеять легкую меланхолию от дум. На этот раз он выбрал Центрально-лесной заповедник, расположенный в северо-западной части Средне-русской возвышенности, на водоразделе Волги и Западной Двины.
С тех пор, как погибли отец и мать, уроженцы здешних мест, Филипп не посещал заповедник и "те места, куда нет-нет по зарастающему следу уводит память прежних лет",- говоря словами древнерусского поэта Глинки.
