Под грохот приближающегося двигателя мы положили тело на обломки катера. Оставлять его врагам не хотелось, но унести труп с собой мы не могли – Зунда нуждался в помощи.
Шум стал еще слышнее, приблизился.
– Двинулись отсюда… Быстрее… – поторопил я товарищей.
Близость цели придала сил. Держась друг за друга, мы побрели к недалекому уже люку. Забравшись на бетонную площадку перед ним, остановились.
Звук мотора становился все громче и громче. Уже не комариным писком, а ревом обиженного шмеля он толкался меж нас, лез в уши. Вскоре рядом с горящим прожектором затеплилась еще одна электрическая звезда. Подождав, когда яркость обоих огоньков сравняется, я швырнул туда гранату.
Баки разбитого катера взорвались, расплескивая пламя по тоннелю. Стена огня рванула в разные стороны, заставив нас отпрянуть вглубь хода. Огонь пожирал и мертвое, и живое – страшно кричали лилипуты. Когда рев пламени стих и мы выглянули, все уже кончилось.
Мы позволили себе несколько минут отдыха. Вытянув ноги, словно коротали время, сидя у костра, я смотрел на огонь… Зорбич ощупывал протез и качал головой. Наконец Зунда с кряхтением поднялся и достал из мешка очередную мину. В ответ на вопрошающий взгляд я кивнул. Не стоило нарушать сложившихся традиций.
– Ну что, ногу еще никто не отсидел? – поинтересовался я.
Зорбич криво ухмыльнулся:
– Жаль, что у нас не вышло.
– Жаль…
Зебб в задумчивости размазал что-то на своем ботинке.
– Если б получилось, то мир изменился бы, стал лучше…
– Еще получится… Истории, чтобы двигаться вперед, нужны помощники, а мы – не из последних.
Я тряхнул автоматом. Ни Президент, ни станция наблюдения за спутниками никуда не делись.
– Двинулись.
Уговаривать никого не пришлось. Никто не сомневался, что совсем скоро тут будет тесно от злых людей. Примчится очередной катер или, того больше, враги пришлют подводную лодку и отряд морской пехоты. А что? У программистов хватит фантазии и на это. После катера с лилипутами меня уже ничего не могло удивить… Есть фантазия у наших программистов!
Перелезая через трубы, протискиваясь в узкие щели штреков и ответвлений, помогая друг другу, мы прошли почти километр. Позади остались заклиненные двери и заминированные люки, лезущие под ноги трубы и лужи масла, на которых было невозможно не поскользнуться и не упасть…
В конце концов бетонированный ход вывел нас в небольшой зал. Метров пяти диаметром, тот оказался центром, в котором сходилось несколько ходов. В этом месте ставший уже привычным свет тусклых ламп мешался со светом дневным.
Выход из канализационного колодца светился где-то так высоко, что я, если б это все не происходило в канализации, сказал бы «высоко в небе». От сверкающего голубизной круга вниз уходили стальные скобы.
Зунда, проверяя на прочность, покачал нижнюю, пытаясь вырвать из стены. Ничего у него не получилось. Металл хоть и покрывала ржавчина, но прутья были такой толщины, что вряд ли бы рассыпались под нами. Проверив, как вынимается пистолет, инсургент ухватился за нижнюю скобу и полез вверх…
Мы устало наблюдали, как товарищ движется к заманчивой голубизне. Не знаю, как у моего электронного товарища, а у меня болело все, что только могло болеть. Я даже перестал считать, сколько раз мне пришлось на пути сюда упасть и чем-нибудь да удариться. Человек-синяк какой-то…
Из-за спины плеснуло светом. Я дернулся, подумав, что это снова лилипуты, только уже на бесшумных катерах, добрались до нас, но – нет. За моей спиной стена играла красками. Волны яркого света бегали по ней, словно по слитку раскаленного металла. Первым ощущением стала радость, что вот наконец-то появилась точка выхода, но я быстро понял, что ошибся.
Из света и красок начал прорисовываться портрет главы наших программистов. Алексей улыбался, словно видел меня и радовался моим ощущениям. А может быть, и правда видел, кто их, игроделов, знает? Я в ответ показал ему средний палец…
– Ты чего? – спросил одноногий.
Он смотрел на стену, но ничего там не видел.
– Ты это кому? – совершенно спокойно, словно там ничего не было, поинтересовался товарищ. Не полагалось ему видеть то, что видел я.
– Показалось, – сквозь зубы пробормотал я.
Мы отвлеклись, и в мир игры нас вернуло громкое «Ах!» над головами и свалившийся прямо на нас, на долю секунды отставший от своего крика Зунда.
Повезло всем, а ему – больше всего. Когда мы, покряхтывая, поднялись с пола, сверху вниз по-прежнему спускались металлические скобы, только стало их штук девять – как раз штук на десять меньше, чем нужно. До нижней от бетонного пола оставалось метров шесть. Мои товарищи этого вроде бы даже и не заметили. Словно все так и было с самого начала.
Такова, верно, человеческая природа – каждый из нас попробовал подпрыгнуть и достать до нижней скобы, но даже самому молодому и легкому недоставало трех-четырех метров роста, чтобы попытка имела хотя бы минимальные шансы на успех.
– Высоковато, – подвел я итог прыжкам.
– Другого хода нет?
– Наверняка есть.
Я посмотрел на Зунду с интересом.
– Только мы не знаем, где он.
Он поскреб голову. Я-то точно знал, что полезных мыслей там быть просто не может. Мне тут решения принимать!
– А давайте так попробуем. Друг на друга… Как в цирке…
Я встал внизу, на мне устроился Зорбич. Зунда пополз по нас, бормоча что-то бодрое, но…
– Цирковой аттракцион, – сказал, поднимаясь, одноногий. – «Четыре инсургента Четыре». Впервые на арене». Гимнастическая пирамида, прыжки и ужимки под куполом цирка.
– Сортира, – поправил Зебб.
– И падение вниз, – добавил я. – Прямо на живого человека.
– В сортир…
Разумеется, мне досталось больше других. Руку мне если не сломали, то потянули мышцы сильно.
– Нам еще одного человека не хватает. Занять негде? Зорбич машинально попытался почиститься, но сообразил, что это просто смешно.
– Придется обойтись. Думать надо…
– А что тут думать? От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Или нет? Ты что, в школу не ходил?
– Ходил. Только в моей школе таким вот глупостям не учили.
– В цирк ходить надо было, а не в школу…
– Чего собачитесь? – деликатно спросил я. – Если знаешь как – скажи. Нам тут сейчас задерживаться никакого резона нет.
– Сколько там не хватает?
– Похоже, нескольких сантиметров.
Вместо ответа, они стояли и смотрели на меня. Ладно… Посмотрим, как тут с логикой.
– Вот!
