Так и эти новые игры. Это не прежние потуги компьютерных гениев, при которых играющий когда хотел, тогда и выходил из игры. В играх на полное погружение все сложнее. Игрок не выходил из игры сам. Его выпускал компьютер – полноправный участник игры. Выпускал тогда, когда это разрешалось правилами. Обычно когда игрока убивали или он живым добирался до конца эпизода… Сейчас, на тестировании, все должно идти по более простому варианту.
Что ж, надо браться. Денежки зарабатывать. Они мне понадобятся, когда Анечку в Дубай повезу.
Шлем на голову, очки, микрофон поближе к губам… Расслабиться. Ну, вроде бы все… Готов. Глубокий вздох и… Все. Я вошел в игру…
* * *
Как всегда в играх, где идет полное погружение, первые секунды игрок сживался, сливался с программой. Мощный комп и человеческое тело со своими привычками, слабостями приноравливались друг к другу, сливаясь в один игровой комплекс, а прописанный игроделами характер персонажа сливается с личностью игрока.
Я ощутил себя плывущим над городом. Внизу шли люди, и меня неодолимо повлекло к одному из них. Что-то внутри меня точно знало, что мне нужен именно он. Я опускался вниз, пока не очутился у него за спиной. Он остановился, и мы слились. Он и я… Теперь из нас двоих получился один человек. Каким-то краем сознания я понимал, что это игра, но стоило отвлечься, как я тут же понял, что не игра это, а самая настоящая жизнь и я в ней – не последний игрок. Кто такой я? Странный вопрос, я – Крымов. Майор КГБ Крымов…
Та-а-а-ак… Это, получается, исторический боевик сделали? Я, выходит, в СССР? Любопытно…
И еще любопытно, как я со стороны выгляжу? Ну, лицо какое у персонажа? Мужественное? Волевое? Это ведь тоже важно. Кому захочется ощущать себя маленьким и толстым, пусть даже в игре.
Надо будет зеркало найти, приглядеться.
* * *
…Над осенней Москвой третьи сутки висел дождь. Словно просеянный через чайное ситечко, он не падал, как полагалось порядочному дождю, на асфальт, а мелкой изморосью висел в воздухе.
Спасаясь от сырости, люди поднимали воротники плащей, прикрывались зонтами, но помогало это мало. Дождь лип к одежде, и через несколько минут та пропитывалась водой, словно лягушачья кожа. Как всегда в это время, площадь Дзержинского заполняли машины и люди. Из метро и «Детского мира» в обе стороны – на вход и на выход – шумно двигались потоки людей. У подземного перехода они встречались. В этом месте людская река нешуточно клокотала и выносила часть людей – гостей столицы – на улицу 25 Октября.
Гости плотными рядами двигались в ГУМ, каждый за своим интересом. На другой же стороне площади, перед известным всему миру зданием КГБ, народу наблюдалось значительно меньше.
Магазинов в той стороне было мало, к тому же книжный не представлял для варягов серьезного интереса, а в магазин «Фарфор» очередь формировалась еще с ночи, и утренние пешеходы явно не имели никаких шансов в нее вклиниться. Поэтому через этот выход метро между восемью тридцатью и девятью обычно выходили либо заплутавшие в переходах, ошалелые от многолюдья гости столицы, либо сотрудники Комитета государственной безопасности.
Я относился к последней категории.
Не торопясь поднялся по ступеням навстречу московской погоде. Слева в низкое небо упиралось здание комитета. Не раскрывая зонта, только подняв воротник плаща, не торопясь прошел мимо. Внезапно захотелось дотронуться рукой до шершавой стены, но из осторожности я не стал этого делать. Да, я любил это здание. С ним меня связывали воспоминания о начале работы в комитете, но вот уже шесть лет, как я не появлялся в этих стенах: последнее время моя служба проходила в спецотделе комитета, прикрывавшемся крышей какой-то конторы по развитию спорта на селе, ходил без формы, но сюда меня все-таки тянуло.
Подставив лицо дождевой сырости, я свернул в переулок, выходящий на улицу Кирова. Каких-то забот новый день мне не сулил. Уже третьи сутки я наслаждался заслуженным отпуском, а дома, между третьим и четвертым томами Большой советской энциклопедии, лежала путевка в дом отдыха. Впереди меня ждали юг, море и все прелести цивилизованного отдыха. Эту возможность я ценил особо, так как большую часть времени по роду службы мне приходилось проводить в далеких от цивилизации местах земного шара. Думая об этом, я пока ходил по Москве, с удовольствием глотая сырость, представляя, как скоро стану вспоминать все это, лежа на горячем песке. Единственное, что омрачало настроение, – так это необходимость дважды в день связываться с начальством. Но что поделаешь? Тут без вариантов. Я точно знал, что в моей жизни всегда может найтись место подвигу. Обычно этот подвиг планировался моим начальством, и я узнавал о нем загодя, но всегда существовала вероятность, что подвиг найдет меня несколько раньше, чем этого хотелось. Такое уже случалось.
Заложив небольшую петлю, я прошел мимо главного входа, чтобы с неизбывным удовольствием посмотреть на часовых, в буденовках и шинелях времен Гражданской войны.
Глядя на них, вспомнил часовых у Букингемского дворца, да и многих других часовых в других местах, которых мне посчастливилось видеть в своей жизни, а кое-кого даже и снимать – ну никакого сравнения! Красавцы! Эти фигуры давно уже стали частью московских традиций.
Конечно, трехлинейки в их руках выглядели куда как большим анахронизмом, чем буденовки и шинели с «разговорами», но все, включая и туристов, и самых настоящих шпионов, знали, что часовые – декорация, рассчитанная на «посмотреть». Что-то вроде живых матрешек или сувенирных балалаек. С ними, как и с их британскими коллегами, можно было фотографироваться, чтобы потом где-нибудь в Оклахоме, Портсмуте или Осло показывать друзьям гнездо «кровавой гэбни».
Пусть их…
Машинально посмотрел на часы. Время у меня еще имелось. Несколько минут точно. Да и телефонная будка стояла на глазах.
«Вот есть у людей работа, – подумал я, наблюдая за людским потоком на той стороне площади. – Хорошая, правильная. С 9 до 18 с перерывом на обед. И с коротким днем – пятницей… Устраиваются же люди в этой жизни!»
Честно скажу, зависть эта имела характер эфемерный. Найти такую вот работу в СССР никакой проблемы не составляло – везде висели объявления «Требуется… Требуется… Требуется…». Только ведь это будет другая работа. Я вздохнул. Совсем другая…
Приходилось мне читать агитки Иностранного легиона: «Работая у нас, вы сможете побывать в разных экзотических странах, познакомиться с интересными людьми и… убить их». Моя работа одним боком пересекалась с такой рекламой. Только не за деньги, за идею. А идея – это, братцы мои…
Так… Время вышло.
Взглянув на часы, я подошел к телефонной будке. Набрал номер, обменялся несколькими ничего не значащими для окружающих фразами, после чего, поймав такси, пришлось поспешать на работу. Накаркал…
Первое, что я увидел, войдя в кабинет начальника, – мое личное дело. Второе – склонившуюся над ним голову шефа.
Начальник, которым меня осчастливила судьба, был мужчина видный, с военной подтянутостью и от этого казавшийся моложе своих шестидесяти лет. Однако волосы дважды выдавали его возраст: во-первых, тем, что меньшая их часть уже стала седой, а во-вторых, тем, что большая их часть вовсе отсутствовала.
