– Что нового вы успели узнать? Вытянувшись, генерал доложил:
– Если вы помните, несколько дней назад силы Министерства Безопасности сорвали конференцию одной из нелегальных организаций террористического толка…
– Если вы имеете в виду Общество, то потрудитесь так его и называть. Я не смазливая журналисточка. Давайте по делу. Четко. Жестко. Правдиво…
– Да, мой президент, именно Общество Защиты Демократии Насилием. Я подал подробную докладную записку…
– Я читал ее. Новости. Меня интересуют новости. Сегодня, надеюсь, вы также не сидели без дела?
Я хорошо видел складывающуюся в стране политическую обстановку. Понимал, что по ряду не зависящих от меня причин ситуация выходит из-под контроля и все попытки как-то положительно повлиять на нее не приводят к заметным изменениям в нужную сторону. Надеясь услышать что-то новое, что-то такое, что позволит вернуть ситуации управляемость привычными методами, я смотрел на сеньора Сортану.
– Нам стало известно, что недовольные организовали так называемый Народный Оппозиционный Фронт. Шесть организаций и единая программа.
Что же он все говорит, да недоговаривает? Клещами из него тянуть? Сдерживая злое нетерпение, я прошелся по кабинету. Генерал провожал меня взглядом.
– Какова программа? Цели? Задачи?
Он замялся. Понятно… Сейчас начнет либо врать, либо изворачиваться. Менять его пора…
– Сведения третьей категории достоверности? Не перепроверенные?
Он не стал изворачиваться. Кивнул. По правилам – я же их сам и устанавливал – такие сведения не подлежали разглашению до проверки, но другой информации у него, похоже, на данный момент не имелось.
– Да, – вдруг зло сказал сеньор Сортана. – Неподтвержденные. Пока не подтвержденные, но ведь правда и не нуждается в подтверждении?
Тут он был прав. Я догадывался, чего добиваются бунтовщики, так что развития событий следовало ждать в русле их деклараций о смене режима, социализме и демократии. А злился генерал на себя. Что хорошо. Приободренный моим молчанием, генерал продолжил:
– Точных сведений пока действительно нет, однако по ряду косвенных признаков речь идет в конечном счете ни больше ни меньше как о национальном вооруженном восстании.
Я не выразил удивления. И министр понял меня правильно. Что ж. Политической интуиции ему не занимать.
– Что это за признаки?
– За последние несколько дней нами перехвачены три катера, груженные оружием. Внутри страны участились случаи захвата армейских складов и полицейских постов боевыми группами. Берут оружие, снаряжение…
Вот это действительно скверно.
– Получается, мы их еще и вооружаем за государственный счет?
– Мы противостоим этому.
– Хорошо. Что нового стало известно о покушавшихся?
– Это группа Общества. Численность группы устанавливается. Руководитель некто Масгер.
– Странное имя. Иностранец?
– Это не имя. Это кличка.
Я, не стараясь скрыть раздражения, сказал:
– В вашем распоряжении весь сыскной аппарат двух министерств, а вы кормите меня кличками, не в состоянии установить подлинных имен виновников!
– Нет, мой президент! Мы знаем, кто это. Под этой кличкой действует некто Бен Аслани. Это действительно иностранец. Не то курд, не то араб.
– Кличка?
– Да. Но даже ее хватило нам, чтобы проследить историю человека, ее носившего. Обретающий имя обретает вместе с ним и свою историю.
Я кивнул, разрешая продолжать.
– Впервые оно появилось в материалах Министерства около года назад, в связи с дерзкой акцией до тех пор неизвестной группы «Серые в яблоках» по освобождению из тюрьмы города Трено группы политических заключенных.
Я обозначил интерес, чуть повернув голову.
– Название группы – абсолютно несерьезно, но дела, творимые ею, заставляли с ней считаться. Помимо акции в тюрьме они осуществили захват телецентра в Кайзерклаце и уничтожение части архивов Президентской Канцелярии. После этой дерзкой операции три месяца группа не давала о себе знать, и вот теперь Бен Аслани снова объявился.
– Суммируя все сказанное, – сказал я после продолжительного молчания, – вот-вот должна начаться Большая Охота на Президента?
Сеньор Сортана кивнул:
– Думается, она уже началась.
Этот вариант развития событий предполагался как один из самых скверных, но кое-какими возможностями вылезти и из этого кризиса власть располагала.
– Что вы предлагаете?
Генерал шагнул ко мне:
– Я думаю, необходимо отменить вашу поездку по стране. Продолжая ее, вы подвергаете себя чрезмерному риску.
Я задумался. Что ни говори, а большую часть своей жизни я прожил все-таки не политическим деятелем, а профессиональным военным – человеком, обученным и убивать, и умирать, но при этом жизнь для меня еще не стала обузой, от которой хотелось бы поскорее избавиться. Мнение генерала дорогого стоило, однако имелся у меня еще один человек, которому сложившаяся ситуация добавляла головной боли. Нажав кнопку на селекторе, вызвал начальника личной охраны.
– Для вас, полковник, как человека, лично отвечающего за мою безопасность, есть любопытные новости.
Пока сеньор Сортана повторял для полковника новости, я стоял у окна, оценивая двор как позицию для обороны. Никуда не годное место – слишком много цветов и брусчатки. Когда голоса за спиной смолкли, я повернулся:
– Что скажете, полковник? Сможете обеспечить мою безопасность в изменившихся условиях?
– Конечно, – без колебаний ответил полковник, – хотя в президентском бункере дворца мне сделать это было бы стократ легче. Я не знаю, насколько для вас важна эта поездка, и поэтому не говорю о том, продолжать ее или закончить. Просто если вы захотите продолжить ее, то я прошу вас не посещать общественных мест.
– Это очень верная мера, – поддержал полковника генерал.
– И начинать надо прямо сегодня. У вас в планах посещение зоосада. Его следует отменить.
– Нет, зачем же отменять? – возразил сеньор Сорта-на. – Это может породить различные слухи. Лучше послать туда… Ну… Министра Народного Образования. Мы, разумеется, предпримем все надлежащие меры, но… Мало ли что… Если мы правы в отношении Большой Охоты, то даже провалившаяся попытка покушения даст нам возможность развернуть пропагандистскую кампания в прессе. «Левые мстят правительству за заботу о благе народа…»
Генерал и полковник переглянулись, и каждый из них, это я видел по выражению, мелькнувшему на лицах, додумал и остальное. Генерал как мог изящно выразил эту мысль:
– Ну а если что-нибудь пойдет не так, то мы что-нибудь выжмем и из этого… В любом случае мы ничего не потеряем.
