– Нам нужно три штуки… Берем самые дорогие. У них подходящий радиус действия.
– Хорошо, – сказал я, надеюсь, невозмутимо. – Только имей в виду: это – тебе на день рождения…
– И парочку раций…
– А это – на Новый год…
* * *
…Одним из самых любимых развлечений туристов на берегах всех теплых морей во все времена были полеты на парапланах. Трос цеплялся к катеру, катер разгонялся, и парапланерист поднимался в воздух, к собственной радости и радости ожидающих своей очереди товарищей. Сейчас все происходило как обычно, но только без очереди.
Ранним-ранним утром на катере собралась наша команда, за исключением меня. Сжимая в руках пульт радиоуправления, я стоял на берегу в парапланеристской сбруе, и ждал команды.
– Заводи, – скомандовал Зорбич.
Мотор взревел, катер потянул канат, я сделал десяток шагов, подпрыгнул, поджал ноги, став похожим на взлетающего стервятника, и поднялся в воздух… Рядом со мной, с соседнего причала, точно так же поднимался в воздух еще один любитель острых ощущений.
На мгновение крыло параплана с болтавшимся под ним туристом напомнили мне турецкий герб – полумесяц с одинокой звездочкой под ним, и я улыбнулся. Я, наверное, буду со стороны выглядеть точно так же, а значит, в свете того, что мы собирались сделать, такая икебана попахивала международным терроризмом.
Пахнущий чистотой и водорослями ветер бил в лицо, катер уже обзавелся пышными пенными усами и теперь двигался параллельно берегу, покачиваясь на волнах. Мы разгонялись, и я поднимался все выше и выше. Трос вытянулся почти вертикально. Берег простирался подо мной, а левее полосы песка вставали здания отелей, и один из них – «Шератон».
– Довольно, – скомандовал я, и скорость упала. – Запускайте…
Я не слышал треска мотора мелкого движка купленной в детском мире игрушки.
– Первый пошел…
Ярко-красная моделька, так хорошо заметная в прозрачном утреннем воздухе, рванулась из рук Пуго, обретая ненадолго свободу полета. Я видел, как груженный взрывчаткой и гвоздевой нарезкой самолетик, покачивая крыльями, направляется в свой последний рейс – четвертый этаж отеля «Шератон».
Да, конечно, отель позаботился о хороших, прочных окнах. Директор наверняка подумал и о прочных стеклах… Только что такое самые прочные стекла и самые крепкие рамы для трехсот граммов взрывчатки? Пульт в моих руках уверенно вел модельку к президентским окнам.
Красный самолетик разобьет их, взорвавшись от столкновения со стеклом, и погибнет, но у нас в резерве имелись еще Синий и Желтый. Эти доделают остальное.
– Ровней держите, – скомандовал я. – Трясет…
Увеличенная оптикой красная точка приблизилась к зданию, коснулась его, и окна президентского номера брызнули осколками. Я сбросил вниз уже ненужный пульт управления сделавшей свое дело модели.
– Второй! – заорал я, хотя они меня и так неплохо слышали по рации. – Готовить третий!
Синий рванулся в небо. Я провел его кругом над катером, приноравливаясь к управлению, и направил снаряд к дымившимся окнам «Шератона».
Там вовсю бурлила жизнь. С такого расстояния мало чего было слышно, зато уж видел-то я все… Там опять грохнуло, кажется, что-то газовое, дым повалил совсем уж густыми клубами, заревели пожарные машины, и тут во всю эту радостную суматоху влетел Синий.
В это время случай сыграл против нас. Мой парашют понесло в море, и радиоуправлению моделью могло не хватить дальности.
– Желтый! Далеко, черт! Валится…
Все… Отцепляюсь!
Дальность управления моделями мы установили в 600 метров. Дальше за стабильность управления производитель не ручался. Сейчас катер уже вышел из этой зоны, и, чтобы не потерять последнюю модель, я отцепил канат. Ветер подхватил параплан, и, умудряясь одновременно управлять и парапланом, и моделью, я полетел ближе к берегу.
Катер подо мной повернул туда же. Но мне было не до них. Жаль было денег, потраченных на последнюю модель, и я как мог крутил джойстиком последнего пульта… Получилось! Ослабленный расстоянием звук взрыва долетел и до меня. Все! Дело сделано. Удачно или нет – скажут завтрашние газеты, а сейчас программа-максимум – спуститься и удрать.
Программа-минимум даже не предусматривалась. Интересно, грохнули мы его или нет? Хотя если я в игре, то, скорее всего, нет… На всякий случай я трижды хлопнул в ладоши. Получилось!
* * *
Это куда меня занесло? Что за странная одежка?
В треснутом зеркале, обнаруженном напротив себя, я увидел человека в ливрее. Похоже, что кто-то из обслуги. Какой-то коридорный… Не сеньор Президент – это точно. Одежка оказалась замызганной, пыльной. Скорее всего, это все-таки не просто коридорный, а сотрудник президентской охраны.
Перед глазами щепками топорщилась выбитая дверь. За ней лежали осколки керамики и обломки скульптур – мраморные руки, ноги, головы… Свидетелем катастрофы смотрелся и рояль с перебитой ножкой. Он как-то умудрялся стоять на двух, словно бы поджав под себя третью. Щебень, осколки стекла, мусор… Разорение.
Собственно, чему удивляться? Почти кило взрывчатки! Я еще раз пробежался взглядом по внутренностям президентского номера. Там лежало много чего, но ни тел, ни крови я не увидел, и это означало…
А программисты опять накосячили, потому как через мгновение меня выбросило обратно.
* * *
Пришел в себя я не на берегу, как ожидал, и не в городе, а где-то посреди леса и не смог попасть в память персонажа, чтобы понять, что же произошло и как я тут очутился.
Пришлось ощущать жизнь, как она есть. По времени – раннее утро со всеми предлагающимися к нему романтическими причиндалами – птичьим пением, туманом и звуками падающих на землю росных капель.
Туман медленно, словно нехотя отступал к сосновой роще рядом с ущельем, и хотя это было явное отступление, но всем своим видом туман говорил – только дернитесь, только попробуйте сделать хоть шаг в мою сторону, я вас тогда…
Наблюдая за его эволюциями, я сочувственно покачал головой. Совсем как мы… Совсем ведь как мы! Я поглядывал по сторонам, хотя смотреть было особо не на что, но могли там появиться персонажи, могли… Скорее всего, мы опять в бегах… Только вот откуда у нас появилось оружие?
Я догадывался, что началась травля. С охотничьими рогами, улюлюканьем и сворами легавых собак – неизбежная плата за обещанное, но неисполненное: за проваленные покушения, за бесплодные перестрелки. Спасения следовало искать только в хитрости и скорости бега.
Часы показывали начало шестого. Пора будить команду. Стараясь не шевелить ветки, я выполз из-под кустов и уже ногами добрался до места привала, где, закутавшись в накидки, лежали товарищи.
– Подъем, – негромко сказал я.
Зорбич рывком сел, с силой провел руками по лицу.
