Стефани расправила плечи, но не подняла голову из опасения встретиться с ним взглядом.
– Иногда приходится биться, если хочешь заслужить уважение. Я не жду, что вы это поймете, поскольку для вас это непреложная данность, – сказала она гораздо более уверенно, чем себя чувствовала.
Наступила долгая неловкая пауза.
– Ваша непосредственность мне нравится, а ваша решимость вызывает восхищение. Но ваше суждение ошибочно. Я отослал Ясима, потому что вам перво-наперво нужно заслужить доверие и уважение других работников и конюхов. Ясим отнесся бы к вам враждебно, даже если бы вы были мужчиной. Вы не должны забывать, что ему самому не удалось вылечить эту болезнь. Как мой шталмейстер он, безусловно, заинтересован в том, чтобы ее вылечили, но как человек с уязвленной гордостью он будет с завистью воспринимать любой ваш успех. Я пытаюсь помочь вам добиться успеха, а не опекаю вас, как вы вообразили.
Пока он говорил, у Стефани возникло явственное ощущение, что она уменьшается в размере. Сейчас она чувствовала себя действительно размером с мышь.
– Теперь я это вижу, – пискнула она.
– Для этого, – продолжал Рафик, словно не расслышав ее слов, – я объяснил людям причину вашего назначения и подчеркнул, что желаю, чтобы к вам относились с уважением.
Что объясняло опущенные глаза и взгляды в сторону, которые она видела.
– Благодарю вас, – сказала Стефани голосом, который странным образом отказывался звучать благодарно.
– Если бы час назад вы видели их возмущенные лица, вы бы сказали это с другим выражением. – Рафик резко засмеялся.
– Рафик, одно я знаю точно. Ваше доверие значит для меня очень много. Спасибо.
– Извинение, но не капитуляция. Вы очень упрямая женщина, Стефани Дэрвилл.
– Я предпочитаю называть это целеустремленностью.
Его лицо было из тех, которые совершенно преображаются, когда на них появляется искренняя улыбка. Она смягчала его суровое совершенство и парадоксальным образом добавляла ему обаяния. Тело Стефани отреагировало на это всплеском самой непристойной похоти, от чего она глупо улыбнулась и замерла, как завороженная, забыв, где они и кто на них смотрит. Наконец Рафик разорвал эти чары, резко отвернувшись от нее.
– Идемте, – бросил он. – Продолжим вашу экскурсию. Конюшни прямо перед нами. Стойла расположены вдоль стен по обеим сторонам. Амуничники и кормовые комнаты находятся в задней части здания, а середину занимает манеж.
Следом за ним Стефани вошла внутрь и мгновенно протрезвела, как только сухой, пыльный воздух пустыни уступил место более знакомому запаху соломы, кожи и не похожему ни на какой другой запаху лошади. Однако вместо того, чтобы успокоить, он лишь сильнее натянул ее нервы. Здесь царила приятная прохлада. Дощатые ставни на высоких окнах отсекали самые жаркие солнечные лучи, а терракотовые плитки пола и белый мрамор стен смягчали жару. Помещение было огромным. Арочный потолок поддерживали простые дорические колонны. С каждой стороны располагалось по меньшей мере тридцать больших стойл.
– И вы говорите, что в другом крыле расположены такие же хоромы?
– Сейчас наше поголовье превышает сто лошадей. Понятно, что большая часть из них кобылы, поскольку арабские кобылы – самый востребованный товар, благодаря их кроткому нраву, выносливости и любви к людям. Но у нас есть и жеребцы, нужные нам в основном для разведения. Они содержатся в пустыне в отдельном загоне. В этом крыле есть еще одна отгороженная часть для жеребых кобыл. Кроме того, у нас есть загоны для верблюдов, мулов и лошадей, которых выгоняют на пастбище. – Должно быть, выражение лица отражало ее испуг, потому что Рафик улыбнулся. – Ваши обязанности будут ограничиваться лечением заболевших животных. Все остальное – забота Ясима.
– Признаюсь, я понятия не имела о том, насколько огромна ваша лошадиная империя. – Стефани откашлялась, стараясь придать голосу твердость. – Многие участвовали в скачках?
– На данный момент ни одной. Мы держим свой порох сухим, пока не почувствуем, что у нас достаточно сил, чтобы выиграть Сабр. – Рафик нахмурился и помрачнел. – Если мы не победим эту болезнь, то, даже если она не затронет лошадей, которых мы специально натренировали для скачек, я не смогу с чистой совестью участвовать в Сабре. Я не стану подвергать опасности чужих животных.
Следуя по центральному проходу, Стефани заметила, что в королевских конюшнях повсюду царит безупречная чистота. Это же касалось и снаряжения. Очевидно, что за лошадьми ухаживали очень тщательно, о чем она и сказала Рафику.
– Естественно, – ответил он, остановившись перед стойлом с великолепной кобылой. – Это Шерифа. – Он открыл Стефани калитку. – Она подарила нам трех первоклассных жеребят. Так ведь, моя красавица?
Серая кобыла отличалась точеной грацией, красивым изгибом шеи и высоко посаженным хвостом, характерным для этой породы. Она игриво наклонила голову, и принц потрепал ее по шее.
– Очевидно, что ваша любовь взаимна, – сказала Стефани. – Великолепное создание.
– Вы правы, – ответил Рафик, погладив нос лошади. – Она с нами уже пять лет. Шерифа – лошадь моей покойной жены. Моя жена умерла два года назад. Это был договорной брак.
Стефани не знала, как понимать его нейтральный тон. Договорной брак… но это вовсе не означало, что он не любил ее. Может, он подразумевал, что два года – достаточный срок, чтобы ее оплакать? Или нет?
– Вы наверняка хотите осмотреть Шерифу.
Она поняла, что это приказ, а не предложение. Густо покраснев, Стефани шагнула в стойло. Кобыла почувствовала ее тревожность и попятилась, ее дыхание сделалось коротким и прерывистым, ноздри раздулись. Стефани закрыла глаза и сделала несколько глубоких вздохов.
– Здравствуй, Шерифа. – Стефани протянула руку. Ее пальцы уверенно погладили нос лошади. И все ее существо наполнилось покоем. Стефани так сосредоточилась на том, чем занималась, что перестала замечать принца, стоявшего у нее за спиной и следившего за каждым ее движением.
Тем же днем, но позже Рафик с усталым вздохом закрыл тяжелый том в кожаном переплете, являвшийся официальной регистрационной книгой бхаримского конезавода, и запер замок большим золотым ключом. На данный момент они откладывали отправку уже шести стригунков своим тщательно отобранным покупателям. И хотя Ясим уверял его, что ни одного слова о болезни не просочилось наружу, Рафик понимал, что это вопрос времени.
Так же как и то, что болезнь еще даст о себе знать. После того как сегодня утром он наблюдал за работой Стефани, последние сомнения в том, что она дочь и ассистентка Ричарда Дэрвилла, рассеялись. Его главный конюх Фадиль сначала тоже очень скептически отнесся к ее способностям. Но Стефани потребовалось совсем немного времени, чтобы подтвердить свои знания бесконечными вопросами, на которые она требовала подробных и абсолютно точных ответов, и непоколебимой уверенностью, с которой она осмотрела Базилиска – крупного норовистого жеребца, придерживавшегося такого же низкого мнения о женщинах, как Ясим.
