Подумав, что она едва ли могла бы возражать против чего-либо, что Рафик взял на себя смелость сделать, Стефани прошла за ним вглубь комнаты, где в углублении за ширмами стоял стол, уставленный закрытыми блюдами, а на полу лежала целая гора разноцветных подушек.
– Куда бы мы ни отправились, везде, как по волшебству, возникает накрытый стол. Не сочтите меня неблагодарной… просто ваш мир очень сильно отличается от моего.
– Не далее как сегодня утром я подумал о том же. – Рафик подождал, пока она усядется за стол, прежде чем с присущим ему изяществом опуститься на подушки. – Я никогда прежде не встречал никого, похожего на вас. Ну вот, вы снова краснеете. Неужели вы действительно не привыкли слышать комплименты? Мне трудно в это поверить.
– Мне вполне достаточно комплиментов, которые я получаю как ветеринар.
– Да, ветеринар, но это вовсе не исключает того, что вы привлекательная женщина.
Он снова улыбнулся своей особенной улыбкой, и она произвела на Стефани обычное впечатление. Каждая частичка ее тела встрепенулась навстречу ему. Все ее внимание было приковано к нему, и только к нему. К его глазам. К его губам. К его сильному, мускулистому телу, расположившемуся в такой соблазнительной близости от нее. У Стефани пересохло во рту.
– Мы договорились, что не можем позволить себе отвлекаться.
– Прошлая ночь и это утро, когда мы вместе ухаживали за Баталем, доказали, каковы наши приоритеты. Вы так не считаете?
– Я… я думаю, да, хотя мы еще… потом, мы поцеловались. – Ее сердце стучало, как молот.
– Всего лишь проявление нежности и благодарности, рожденное чувством облегчения. Разве я не прав, считая это простительным теперь, когда мы доказали, что не поставим под угрозу наши взаимоотношения как принца и ветеринара?
Стефани не совсем понимала, что он предлагает, но ей стало любопытно узнать. Она прикусила губу и неуверенно засмеялась.
– Когда-то мне пришло в голову, как раскрепощает человека осознание того, что репутацию можно потерять только один раз. Но нынешняя ситуация – наша ситуация – совсем другая, хотя…
– Расскажите мне, что случилось, – деликатно попросил он, – помогите мне понять, почему вам так трудно мне довериться.
– Я доверяю вам. Просто я не уверена, что могу доверять себе. Это печальная история, в которой я выгляжу не лучшим образом. Боюсь, ваше хорошее мнение обо мне будет испорчено, если я ее расскажу.
– Мое хорошее мнение о вас основано на том, какой я вас знаю, Стефани. Ваше прошлое не может его изменить.
– Вы и вправду в это верите? Мое прошлое сделало меня такой, какая я есть. Я думала, что оставила его позади, но оно последовало за мной сюда. Я хочу от него избавиться, но мои ошибки продолжают меня преследовать. Лучшее, что я могу сделать, – это избегать любых ситуаций, допускающих возможность их повторения.
Ее слова заставили Рафика вздрогнуть. Он мог сказать то же самое. Неужели его прошлое будет точно так же вечно преследовать его?
Рафик повернулся на подушках и посмотрел ей в глаза.
– Я думаю, вы очень ошибаетесь, – твердо сказал он, – дверь в прошлое можно закрыть. Если мы искупим свои ошибки, их тень больше не будет нас преследовать.
– Вы так думаете?
– Я в этом уверен, – ответил он тоном, не терпящим возражений. – А теперь расскажите мне, что за призраки мучают вас?
Она сделал глубокий вдох, очевидно, чтобы набраться смелости.
– Его звали… зовут капитан Руперт Торнхил. Он служит в том же седьмом гусарском полку, что и папа. – Стефани на секунду закрыла глаза. – Он появился в полку два года назад. Торнхилы – очень древний род, известное семейство английских аристократов. Руперт богатый, влиятельный человек. И это первое, что я недооценила. Помимо этого он очень лихой кавалерист, обходительный, хорош собой. И это второе, чего я не учла. – Стефани криво усмехнулась. – Но моя самая большая ошибка в том, что я поверила, будто такой мужчина, как он, может выбрать меня. Мне это очень льстило, я потеряла голову. Я позволила сердцу взять верх над разумом.
Рафик боролся с закипающим гневом. Он легко представил мужчину, воспользовавшегося хорошо отработанными методами обольщения, чтобы соблазнить ее. И Стефани – наивную девушку, принявшую все это за чистую монету. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы промолчать.
Она продолжила. Ее тон говорил о том, что она во всем винит себя, и это возмущало его еще сильней.
– Я понимала, что я – незавидное приобретение. У меня нет знатного происхождения, нет приданого, я не красавица. Но когда Руперт сказал, что любит меня, я ему поверила. Я думала, что он… он любит меня, потому что иначе зачем ему это надо. Я была такой доверчивой маленькой дурочкой. – Стефани убрала за ухо прядь волос, упавшую на лоб. – Он сказал, что мы поженимся и что не будет ничего плохого, если мы не станем дожидаться свадьбы.
– Он соблазнил вас.
– Я бы с радостью сказала «да», но на самом деле это не так. Я думала, что влюблена. Мне хотелось угодить человеку, за которого я предполагала выйти замуж, но я тоже хотела… – Она замолчала, смущенно пожав плечами. – Я хотела того, чего не должна хотеть порядочная женщина. Хотя, судя по всему, я вовсе не порядочная, потому что вы заставляете меня чувствовать то же самое.
– Стефани, нет ничего постыдного в том, чтобы испытывать желание.
– О, Рафик, возможно, это так, но только для мужчин. Или для распутниц. Я понимала, что это плохо, но меня это не остановило. Если бы я только знала… Я думала, это будет что-то волшебное, – с горькой иронией сказала она. – Руперт, кажется, остался вполне доволен, а я была разочарована. К счастью, все закончилось очень быстро. Во всяком случае, мне так показалось.
Стефани сделала большой глоток гранатового сока, чтобы успокоиться. Рафик уже предчувствовал весь ужас того, что произошло дальше. Неудивительно, что Стефани не могла так просто довериться ему. Она поставила свой стакан на стол.
– Я знала, что у Руперта репутация человека, готового принять любой вызов, что он всегда добивался успеха там, где другим это не удавалось. Но я никогда не думала, что он может смотреть на меня как на приз, который нужно завоевать. Однако, видимо, так и было. И все лишь потому, что я ни разу не ответила на ухаживания других офицеров, отказывалась принимать непристойные предложения, которые делают каждой женщине, имеющей отношение к армии, потому что я берегла свою репутацию. Он воспринимал меня как вызов его мужскому достоинству, – с отвращением сказала она. – Руперт преуспел, потому что не делал мне непристойных предложений. Он притворился, что влюблен в меня.
Рафик онемел от ярости. Но Стефани слишком погрузилась в свои печальные воспоминания, чтобы это заметить.
– Теперь вы видите, насколько я была глупа? Такой человек никогда не женился бы на мне, и в папином полку только я одна этого не понимала. Наши семьи разделяла непреодолимая пропасть, поэтому, когда он открыто объявил о своей победе, все пришли к заключению, что я женщина легкого поведения.
