– Просто у меня есть некоторый опыт того, как примириться со своими ошибками.
– И теперь я пользуюсь тем, чему ты научилась. Мне очень повезло. – Рафик снова поцеловал ее, на этот раз в губы. – Мне никогда не узнать, что привело Эльмиру к такому страшному концу. Я всем сердцем хотел бы, чтобы она этого не делала, но теперь я действительно вижу, что это сделала она, а не я. И, как ты говорила, самое главное, я изменился. Это случилось совсем недавно благодаря тебе.
Стефани снова вспыхнула.
– Хотите сказать, теперь вы понимаете, что есть вещи, которые женщина может делать ничуть не хуже мужчины? Например, лечить лошадей?
– Ты действительно заставила меня понять, что я мыслил очень консервативно, но я имел в виду не это. Твой отказ признать за мной исключительность, которая полагалась мне по рождению, – Рафик криво усмехнулся, – заставил меня увидеть, сколько всего я воспринимаю как должное. Когда ты сказала, что в моем дворце у каждого есть свое место, и стража строго следит, чтобы каждый занимал именно его, это меня поразило. Но еще больше меня поразило, когда я понял, что то же самое происходит в моей жизни.
Их губы встретились. Когда его язык скользнул по нижней губе Стефани, она закрыла глаза. Когда поцелуй закончился, она открыла глаза, и от яркого солнца у нее закружилась голова.
– Рафик, я…
– Я тоже хочу тебя, – сказал он, неправильно поняв ее мысль, и тем избавил от большой глупости, которую она чуть не сделала. – Я очень тебя хочу, но боюсь, что ближайшие четыре недели до Сабра мне придется провести здесь. Очень важно, чтобы в то малое время, что у меня осталось, я сделал все для победы.
– В день скачек я буду ждать вас на старте. – Боясь выдать свои чувства, Стефани встала.
Глава 12
Четыре недели спустя
Согласно традиции скачки начинались на рассвете. В этот юбилейный год участвовать в скачках пожелали двадцать пять команд. К тому времени, когда Стефани подъехала к месту старта, вокруг собралась огромная толпа. Все пребывали в приподнятом настроении. Одежда всадников была выдержана в традиционных цветах команд, и зрители, желавшие продемонстрировать свою приверженность одной из команд, тоже носили эти цвета. Флаг Бхарима был изумрудно-зеленым с белой полосой, поэтому Стефани надела изумрудно-зеленую тунику и такую же куфию, с белой накидкой и шарфом. В такие же тона нарядились и большинство зрителей. Казалось, весь Бхарим сбежался сюда наблюдать за скачками.
Фадиль проводил ее к ограждению, за которым держали лошадей. В воздухе стояла пыль, поднятая их копытами, и запах конского пота. Напряжение было почти осязаемым. Рафик советовался со своими хендлерами, но, увидев Стефани, пробился сквозь толпу к ней, и Фадиль деликатно отошел в сторону, присоединившись к другим членам команды Бхарима.
– Я рад, что ты так явно выразила свое предпочтение, – с улыбкой сказал Рафик.
Как и у нее, его туника и головной убор были зелеными, а шарф, державший куфию, – белым. Стефани видела его впервые за последние четыре недели и едва сдерживала свои чувства. Рафик похудел, и его мышцы стали еще более рельефными, что делало его красивым, как никогда.
– Я не знала, что участников будет так много, – наивно сказала она. – Похоже, в городе не осталось ни одной живой души.
– Это еще не все. Остальные будут ждать в конце каждого этапа.
– Вы нервничаете?
– Наши лошади уже сильно возбуждены. И для них, и для меня будет лучше, если я сохраню спокойствие.
– Вы выиграете, Рафик. Я это знаю.
– И все же это не помешало вам заметить, что я могу проиграть. – Он усмехнулся.
– Тсс! Нельзя, чтобы кто-нибудь слышал, что вы допускаете такой исход. Вас ждет победа. Я уверена в этом.
– Я тоже. – Лицо Рафика стало серьезным. Один из членов команды позвал его. – Скачки сейчас начнутся. Завтрашний день станет днем праздника, если мы победим, и днем траура, если проиграем, но, что бы ни случилось, я намерен удалиться, как только смогу, и мы отпразднуем его или поплачем по-своему. Вдвоем. Наедине. Если ты хочешь.
– О, конечно, хочу, Рафик, очень хочу.
– Тогда пожелай мне удачи.
Ей хотелось поцеловать его, но она понимала, что это невозможно. Люди вокруг не спускали с них глаз.
– Вы в ней не нуждаетесь, но все равно удачи вам. Завтра я буду ждать вас на финише.
Он незаметно пожал ей руку под накидкой и ушел. Толпа разделила их, выражая ему поддержку приветственными криками. Фадиль отвел Стефани на специально огороженное место для почетных гостей, чтобы она могла наилучшим образом видеть линию старта. К первой башне Сабра была приставлена лестница, и толпа замерла, когда по ней стал подниматься человек со стартовым флагом. Напряжение возросло до предела. На линии старта двадцать пять лошадей нетерпеливо били копытами и вставали на дыбы. Хендлеры крепко держали вожжи, рядом в нервном ожидании стояли всадники.
Рафик стоял примерно в середине линии, что соответствовало результатам предыдущих скачек. Согласно правилам, позиции по краям доставались тем, кто занял первые места, а середину занимали те, кто не дошел до финиша или вообще не участвовал. Это считалось худшим местом для старта, поскольку всадники, пытаясь пробиться вперед, не стеснялись в средствах. Но Рафик не стал требовать себе преимуществ, как хозяин. Когда человек с флагом добрался до верха, Рафик закрепил куфию, чтобы она закрывала лицо. Все глаза были устремлены на высоко поднятый в небо флаг. Королевская эмблема Бхарима трепетала на легком ветру. А потом флаг опустился вниз. Сабр начался, толпа взревела, лошади, окутанные облаком пыли, галопом помчались в пустыню.
Предполагалось, что пройдет около десяти часов, прежде чем Рафик завершит первый этап изнурительной гонки по пустыне длиной в сто миль. В то время как большинство зрителей принесли с собой еду и, похоже, готовились надолго устроиться там же, где стояли, Стефани поскакала назад, в конюшни. На входе стоял только один стражник, внутри царила непривычная тишина. Она вошла в маленькую комнатку, ставшую ее кабинетом, и открыла свой сундук с инструментами. Потом снова закрыла его. День выдался жаркий и душный. Чтобы их лошади не перегрелись, участникам Сабра следовало проявить осторожность и не пытаться пройти каждый этап на максимальной скорости.
Стефани вышла из кабинета и пошла бесцельно бродить вдоль стойл. Остановившись возле Шерифы, она дала ей несколько фиников и направилась во дворец, а оттуда в пустой незапертый гарем. Сколько времени прошло с тех пор, как она обнаружила источник болезни? Семь, нет, восемь недель. Восемь недель прошло с того дня, когда она нашла этот заброшенный внутренний двор с гниющим фонтаном. Восемь недель с тех пор, как они с Рафиком занимались любовью. Восемь недель с тех пор, как она поняла, что любит его.
Завтра они с Рафиком снова будут заниматься любовью. Впервые она будет заниматься любовью с любимым мужчиной, сознавая, что любит. Но эта любовь должна остаться невысказанной. Чувство тоски, которое преследовало ее весь день, начало обретать форму неизбежного вывода.
