– Констанс, тебе лучше перейти в тень.
Она открыла глаза и повернулась к нему с ленивой, невыносимо чувственной улыбкой. Затем села, поболтала ногами в воде и прыгнула в воду. Хотя там было неглубоко, Кадар крикнул, чтобы она была осторожнее, и поплыл к ней.
– Что ты делаешь? Ты ведь могла…
– Утонуть? – рассмеялась она. – Нет, благодаря твоим прекрасным урокам я не утону. А теперь я снова намокла и не сгорю!
Зато он горел. Он обнимал мокрую, теплую, роскошную русалку, и его тело горело в огне. Ее кожа была еще горячей от солнца. Ее улыбка… ее губы… надо запретить ей так улыбаться.
– Я смотрела, как ты плаваешь. Ты произвел на меня сильное впечатление.
Ее тонкая сорочка снова намокла. Соски казались темными пиками под намокшей тканью, груди отчетливо выделялись под ней, полные, мягкие, и… они колыхались, когда она шевелилась в воде. Он опустил взгляд. Он видел выступ ее пупка и полоску сливочной кожи там, где заканчивалась короткая сорочка, над кушаком, который стягивал ее шаровары. К счастью, нижняя ее половина находилась под водой.
– Ты рассекал воду, как морской лев, как выдра, – продолжала Констанс. – Плыл очень гладко. Вот о чем я думала, пока глядела на тебя. Как ты рассекал воду!
Лицо ее было пунцовым. От солнца, и больше ни от чего, внушал он себе в порыве отчаяния. Но он понимал, что все не так, потому что она смотрела на него точно так же, как он смотрел на нее. Он переступил с ноги на ногу и задел ее бедро. Почувствовал, как она вздрогнула. Он смотрел, зачарованный, на ее грудь. Его сопротивление слабело. Он обхватил ее грудь ладонью и провел большим пальцем по соску. Она снова затрепетала, через мгновение ее уже била сильная дрожь. Вот она положила ладонь ему на грудь и принялась гладить своими прохладными пальцами его сосок. Кадар испустил стон. Он крепко прижал ее к себе и поцеловал.
От него пахло морской водой. Констанс пылко ответила на его поцелуй: ее страсть была такой же сильной. Она давно уже забыла о доводах разума. Пока она плавала, она была слишком сосредоточена на том, чтобы удержаться на воде, и не отвлекалась на близость Кадара. Теперь же она вспомнила, как его руки бережно поддерживали ее, как его плечо касалось ее грудей, как ее тело ударялось о его бедра. Когда он лежал на спине, она смотрела, как поднимается и опускается его грудь; на его коже блестели капли воды. Прыжок с камня в воду стал инстинктивным ответом на первобытное влечение. Ей хотелось дотронуться до него.
Их языки встретились. Она прижалась к нему всем телом; ее руки страстно ласкали его влажную кожу. Она изумлялась из-за того, что морская вода не превращается в пар – таким жаром веяло от нее. Мир стал огненно-красным от страсти, а ей хотелось еще и еще. Кадар оторвался от ее губ и начал целовать ее шею, добрался до бешено бьющегося пульса возле ключицы, до ложбинки между грудями. Ее соски сладко ныли от его ласк, им хотелось узнать его язык. Он спустил с ее плеч узкие бретели и обнажил грудь. Покраснев, он смотрел на нее темными от страсти глазами. Она не испытывала никакого стыда, только прилив удовольствия оттого, что нравится ему. Он прошептал ее имя перед тем, как взять ее сосок в рот, отчего ее колени подогнулись.
Он подхватил ее на руки, закинул ее ноги себе на талию и понес на сухой песок в тени утесов. Он усадил ее рядом с собой, и их поцелуи стали глубже. Она была напряжена, все в ней покалывало, горело, а внутри нарастало возбуждение, от которого она задыхалась.
– Кадар, – прошептала она, моля его продолжать. – Кадар, что я должна?..
Она понятия не имела, на что напрашивается, на что соглашается. На все. На что угодно. Ей все равно.
Он колебался долю секунды, а затем помог ей раздеться. Она давно забыла о смущении. Огня в его глазах было достаточно, и проникновение его языка ей в рот ее воспламенило. Констанс вздрогнула и вцепилась в его плечи.
Дрожащими пальцами Кадар освободился от одежды. Какое-то время он сражался с тугим узлом, стиснув зубы. Когда узел подался, она бесстыдно смотрела, как он освободился от последнего предмета одежды, разделявшего их, и оказалось, что есть большая разница между обнаженной статуей и обнаженным мужчиной из плоти и крови.
Тогда Кадар снова поцеловал ее, уложив на спину. Прохладный сырой песок под ней и тяжелый, горячий мужчина на ней. Она таяла. От его поцелуев у нее плавились кости, а его пальцы, проникшие в нее, возбуждали ее, поднимая на новые высоты. Она стонала. Она дрожала. Его язык и пальцы стали настойчивее, и Констанс хотелось только одного: чтобы он испытал то же самое, чтобы он улетел вместе с ней.
– Кадар…
Он накрыл ее руку своей, показал, что делать.
– Помедленнее, – прошептал он, снова проникая в нее пальцами.
Помедленнее, думала она после того, как его ласки усилили ее напряжение. Она старалась подладиться под ритм; их языки медленно вторили движениям. Поцелуи. Поглаживания. Медленные ласки. Новые поцелуи, новые поглаживания, новое скольжение – наконец она не могла больше этого выносить и закончила с криком; пульсация ее наслаждения отражалась дрожью, которая прошла по его телу перед тем, как он откатился от нее и принялся сотрясаться, освобождаясь.
Прошло много времени, прежде чем она вернулась на землю. Кадар лежал на боку и внимательно смотрел на нее из-под тяжелых век. Она потянулась, чтобы убрать с его лба прядь волос.
– Ты знаешь, я привез тебя сюда не для того, чтобы… Я не придумал уловку, чтобы… добиться еще большей близости между нами, – заговорил он.
Констанс улыбнулась:
– Ты ничего не добивался. А еще я знаю, что ты не… Ты вел себя очень благоразумно и по-рыцарски, – продолжала она, густо покраснев.
Он нежно поцеловал ее в губы.
– Но не волнуйся, удовольствие было обоюдным.
– Вот и хорошо! – сказала она.
Кадар рассмеялся, прижал ее к себе и снова поцеловал. Их тела были влажными, все в песке, ее кожа огрубела от соли и солнца, и все же близость его тела заставила ее затрепетать от удовольствия. Она закинула руки ему на шею и ответила на поцелуй с воодушевлением, и все началось сначала. Поразительно! Покалывание, тянущая сладкая боль… Она чувствовала, как он чуть повернулся, и его рука снова отыскала ее грудь; она инстинктивно закинула на него ногу и почувствовала его возбужденную плоть.
Кадар быстро отпрянул, что-то пробормотав себе под нос.
– Прости, я не хотел… нет, этого нам нельзя.
Заметив ужас у него на лице, она быстро пришла в себя. Она даже не задумывалась о последствиях того, чем они занимались, ее настолько захватили чувства, что она готова была позволить ему все. Она задохнулась от собственной наивности. Велико бремя, которое она бездумно взвалила на него, сила воли, которую он проявлял, чтобы противостоять такому невинному искушению!
– Я не подумала, – в ужасе произнесла Кон-станс. – Я так… так… Зато ты подумал за нас обоих, и я должна поблагодарить тебя за то, что ты был так осторожен.
