– Как хорошо, что ты пришел, – обрадовалась она. – А то это так утомительно! Будешь пить чай?
Вскоре мы сидели на кухне, играли в крестики-нолики и пили чай с булочками, которые бабушка подогрела в микроволновке. Конечно, крестики-нолики – это совсем не то, что компьютерная игра, но все-таки гораздо уютнее сидеть вот так, на кухне, с бабушкой, и вместе с ней зачеркивать клеточки и рисовать кружочки. И хотя бабушка жутко долго думает над каждым ходом, выигрываю все равно я.
После двух булочек я почувствовал, как в моем животе что-то забурлило. Но не так, как бывает, когда хочешь в туалет. Как будто воздух внутри меня искал выход.
– Как бы мне пойти? – бормотала бабушка, склонившись над бумагой.
Я осторожно пукнул. Совсем чуть-чуть, и бабушка ничего не услышала.
Я попробовал еще разок. Вышло громче, но бабушка была абсолютно поглощена игрой и ничего не замечала. Настроение у меня резко улучшилось. Я вдруг подумал, что нечего стесняться самого себя и на каждом шагу беспокоиться за свои поступки. Я же вполне нормальный парень.
Мое добровольное решение исполнить эту песню – это, конечно, странно, но и только. И так уж я потерял контроль над собой? Или же это была чистая случайность? В конце концов, нет ничего страшного в том, что я выступлю на концерте. Особенно если получится уговорить Хьюго. А у меня обязательно получится!
Тут до меня дошло, что, пока я сижу здесь, у бабушки на кухне, из меня вместе с воздухом вышла небольшая порция стеснительности, неловкости и застенчивости. В общем, все то, что мешает нормально жить.
А раз так, то продолжим.
– По-моему, я влюблен в Майю, – тихо произнес я и прислушался к своим ощущениям.
Мне хотелось узнать, что произойдет, если я скажу эти слова вслух. Интересно, что чувствует человек, когда влюблен? Говорят, у влюбленных в животе порхают бабочки, а кровь, как газировка, журчит по венам.
– Если я нарисую нолик здесь, то у тебя получится ряд там, но если я поставлю здесь, то… – бормотала бабушка, крутя в пальцах ручку.
– Я, кажется, влюблен в Майю, – повторил я снова чуть громче и прислушался: нет ли журчания или порхания?
– Что? – переспросила бабушка и поднесла руку к уху, чтобы подрегулировать свой слуховой аппарат.
– Да нет, ничего особенного. Я, кажется, есть хочу, – нашелся я.
– Хочешь, закажем пиццу? – предложила бабушка.
Тут стоит заметить, что она не выговаривает слово «пицца» правильно. Вместо «цц» она произносит две «с». Ума не приложу, почему так происходит.
Бабуля позвонила в пиццерию на углу и заказала полпорции. «Мы не хотим целую пиццу, – сказала она в трубку, – потому что уже наелись булочек».
Я спустился вниз в пиццерию и сказал, что мы заказали пиццу «Гавайи». Работавший там рыжеволосый парень блеснул широкой белозубой улыбкой.
– A-а, так это твоя бабушка звонила? Классная она у тебя тетка.
– Привет! – прозвучали два голоса позади меня.
Это были Майя и Мариам. Рука об руку. Я вспомнил, что я только что пытался сказать дома у бабушки, и щеки у меня слегка покраснели. Но девочки же не могли ничего об этом знать, а в пиццерии, между прочим, было жарко. Тут уж у кого угодно щеки могут сделаться красными.
– Привет! – кивнул я подружкам.
– Мы заказали две порции «Везувия», – обратилась Мариам к продавцу.
Парень принес их заказ, и, пока они расплачивались, я украдкой посмотрел на Майю и прислушался к себе: не запорхают ли у меня внутри бабочки?
– А вот и твои «Гавайи», старик, – обратился ко мне парень. – Передавай привет своей бабушке. Надеюсь ей понравится наша «писса»!
И, подмигнув мне, он рассмеялся. Майя с Мариам непонимающе глядели на нас. Я стал красным как рак.
– Да бабушка просто… – начал я, но вдруг понял, что нехорошо винить бабулю только за то, что она не может правильно выговорить слово.
И тогда на моем томатно-красном лице появилась широкая, от уха до уха, улыбка, и я громко и четко произнес:
– Не сомневаюсь, мы славно скоротаем вечерок за вкуснейшей гавайской писсой.
А потом взял коробку и ушел. Позади раздался хохот. Майя с Мариам хохотали как ненормальные. Я почувствовал что-то странное в животе. Нет, не бабочек, куда там! Скорее ком горячей каши. В голове пронеслось, что я вовсе не влюблен в Майю.
Но вскоре я неожиданно получил эту эсэмэску.
I love you
Следующим день в школе начался довольно обычно.
Всю первую половину уроков я тщательно следил за собой, когда открывал рот, чтобы в следующее мгновение быть готовым сразу зажать его рукой. Майя с Мариам все время хихикали и несколько раз посмотрели в мою сторону, но они почти всегда себя так ведут, поэтому я не стал особенно обращать на это внимание.
Во время большой перемены мы все выбежали во двор, и вдруг Хьюго дернул меня за руку.
– Майя все время смотрит в нашу сторону, – шепнул он мне. – Кажется, она по уши влюблена.
– Угу, – выдавил я.
Само собой, я не собирался рассказывать Хьюго о том, что произошло вчера в пиццерии.
Друг выглядел слегка озадаченным. Может, он ждет моего признания в любви к Майе? На самом деле я уже не был так в этом уверен.
На всякий случай я старался весь перерыв держаться подальше от Майи с Мариам. Мы с Хьюго стучали теннисными мячами по стене, пока не взмокли, и я так этим увлекся что позабыл обо всем на свете. Или почти обо всем… Маленький кусочек моего мозга продолжал размышлять над тем, как уговорить Хьюго выступить вместе со мной на концерте. Надо, чтобы он был в хорошем настроении, когда я заведу разговор об этом.
При этом хорошо бы убедить друга в том, что это действительно круто. Или, по крайней мере, совсем неплохо. Ну, в конце концов, не так уж и страшно…
Запищал мобильный. Достав его из кармана куртки, я увидел, что пришла эсэмэска. Хьюго увлеченно носился за теннисным мячом и ничего вокруг не замечал. Я открыл сообщение, и у меня чуть сердце из груди не выскочило. Вот что я прочитал:
«Я думаю, что ты симпатичный. Хочешь, будем вместе? Майя».
Пока я в обалдении пялился на экран, сердце скакало, как мустанг по прериям. Вот это да! Прежний обыкновенный Оскар вернулся. Красавица Майя хочет быть со мной! Тут даже думать нечего. Я быстро набрал сообщение:
«О К. Ты мне тоже нравишься».
И, поколебавшись, дописал:
