Бенджамин смотрит на меня с любопытством, как будто пытается разгадать какую-то загадку.
– А ты как? – спрашиваю я, желая сменить тему. – Всё ещё отстранён?
– Нет, уже вернулся в школу. И перестал ввязываться в дурацкие споры с парнями. – Бенджамин вздыхает. – Но всё равно я не вписываюсь.
Я киваю. На этот раз я точно знаю, о чём он говорит. Я не вписываюсь ни в круг живых, ни в круг мёртвых, да и с Ягами у меня толком ничего не вышло.
– Но, кажется, и в школе есть свои радости, – улыбается Бенджамин. – Вот недавно к нам пришёл новый учитель рисования, он мне нравится. А на другом уроке мы строили кормушки для птиц.
– Звучит интересно!
Я думаю о том, как здорово было бы наполнить свою жизнь всеми радостями живых, мёртвых и Яг. Если бы я могла продолжать жить в избушке, но иметь при этом друзей среди живых, ходить на праздники Яг, но не прятаться вдали от городов. Я гоню эти мысли прочь. Нет смысла мечтать о жизни, которой у меня быть не может.
– На сколько ты задержишься в этот раз? – спрашивает Бенджамин.
– Не знаю. – Я отдаю последний кусочек пирога Джеку, и сердце начинает ныть в груди. – Когда Ба вернётся, мы, наверно, снова отправимся дальше.
– Жалко. – Бенджамин оглядывается на Бенджи. – Хочешь оставить его себе?
– Нет. – Я мотаю головой. – В смысле, конечно, я бы с удовольствием оставила его, но ему будет лучше с тобой. Мы всё время переезжаем с места на место. Пусть остаётся здесь.
Джек хлопает меня крылом по плечу, и тут в голове проносится мысль, от которой сердце замирает. Сегодня ночью, как говорила Старая Яга, я могу и не вернуться, пройдя сквозь Врата. Я мертва. Может, я отправлюсь к звёздам, и тогда Джек останется совсем один.
– Можно оставить тебе Джека? – быстро спрашиваю я, пока не передумала. – Всего на одну ночь, пока я схожу за бабушкой.
– Конечно.
Бенджамин выставляет согнутую в локте руку и кладёт на неё кусочек хлеба. Джек смотрит на него подозрительно и отворачивается.
– Давай, Джек. – Я беру его и пересаживаю Бенджамину на руку. – Завтра увидимся.
Джек громко каркает и хлопает крыльями. Бенджамин снова предлагает ему хлеб, Джек сердито хватает его и суёт Бенджамину в ухо.
– Извини. Он часто так делает. Не удивляйся, если дело дойдёт до жуков в носках и ушах.
– Ничего.
Бенджамин гладит Джека, пока тот не успокоится. Мне становится значительно легче. Если я не смогу вернуться обратно, по крайней мере, я буду знать, что Бенджамин позаботится о Джеке и с ним всё будет в порядке.
Солнце садится за гору на той стороне долины, и на нас падает прохладная тень.
– Мне пора готовиться к вечеру.
Я встаю и отворачиваюсь, пытаясь проморгать слёзы. Одна лишь мысль о том, что я могу никогда больше не увидеть Джека, Бенджамина, Бенджи или этот великолепный пейзаж за моей спиной, лишает дара речи. Моё тело теряет силы, и, сколько бы я ни моргала и ни дышала, я знаю, что остановить поток слёз уже не смогу.
Я вызываю в голове бабушкин образ и уверяю себя, что всё делаю правильно. Мне нужно привести её домой. Это единственное, чего я хотела с того дня, как она ушла. И вот наконец избушка позволяет мне сделать это.
Сквозь Врата
Дрожащими пальцами я зажигаю свечи в черепах. Огни маленького города на озере тоже подрагивают, отбрасывая оранжевое свечение на гладь воды. Я стараюсь не смотреть в их сторону и проверяю, крепко ли закрыты костяные ворота.
Я захожу внутрь, сажусь за стол и жду, чувствуя, как покалывает шею. Я снова встаю и, не зная, куда себя девать, меряю шагами комнату.
Избушка идёт на поправку. О разрушительном пожаре сейчас напоминают всего несколько следов. Почти всё сгоревшее дерево обросло новым, даже прочнее прежнего. Вся мебель и все ткани чистые, хотя кое-где заметно, что их коснулся огонь. Я вхожу в свою комнату и смотрю на поросшую мхом крепость, которую избушка выстроила для меня. Глаза покалывает.
– Что будет с тобой, если я не вернусь? – спрашиваю я балки под потолком.
Избушка будто бы пожимает плечами и вытягивает ноги. Должно быть, это значит, что она побежит искать себе другую Ягу. Я поджимаю губы и отбрасываю упавшие на лицо волосы. Я не хочу быть следующим Хранителем, но мысль о том, что кто-то другой будет хозяйничать в бабушкиной избушке, невыносима.
Я шагаю обратно в большую комнату и смотрю туда, где должны появиться Врата.
– Давай, открой их. – Я не хотела, чтобы слова прозвучали так резко, поэтому спешу добавить: – Пожалуйста.
Всё тело напряжено, зубы стиснуты. Я должна сделать это сейчас, пока не передумала.
Дуновение ветра проносится по дымоходу, и все свечи в комнате гаснут. Я моргаю, пытаясь привыкнуть к темноте, и вижу звёзды где-то вдали, во мраке. Я шагаю к Вратам на ватных ногах, всё внутри сворачивается в тугой узел.
Чем ближе я подхожу, тем сильнее ощущаю притяжение звёзд, как будто они тянут меня за юбку длинными прохладными пальцами. Сердце бешено стучит в груди, а кровь бежит по телу быстрее, чем когда-либо. В ушах звенит, и я вдруг чувствую себя такой живой, что аж задыхаюсь.
Я останавливаюсь на последней половице и тянусь к Вратам. От страха я вся дрожу. Ощущение, будто я стою на цыпочках на краю высокого утёса и малейшего дуновения ветра будет достаточно, чтобы подхватить меня и унести в неведомую даль.
Я представляю себе бабушку, её улыбку, обнажающую кривые зубы, вижу, как она танцует среди мёртвых, и, сосредоточившись на этом образе, делаю шаг вперёд.
Тишина обволакивает меня, как только я вхожу в темноту. Затем из черноты один за другим появляются огни, красивые, мерцающие, как светлячки. Сначала они медленно движутся вверх, затем ускоряются, пока не превращаются в светлые полосы, и тут я понимаю, что это не они движутся, а я. Я падаю. Барабанные перепонки вот-вот лопнут, и я уже слышу рокот чёрного океана прямо под собой.
Сердце бешено бьётся от страха. Что-то здесь не так. Мертвецы спокойно уплывают к звёздам. Они не падают в чёрный океан. Слова из сказки про девочку, которая не хотела уходить, проносятся у меня в голове: «Она была тяжелее, чем мертвецы, которые медленно уплывают к звёздам, и упала в пучину чёрного океана». Но прежде, чем я успеваю подобрать слова, чтобы объяснить себе, почему я падаю, а не лечу, я плюхаюсь в ледяную воду.
Я отчаянно пытаюсь дышать, но мои лёгкие будто сжимают тиски, я не могу вздохнуть. Руки и ноги бесполезно болтаются, пока меня то выбрасывает вверх волна, то затягивает вниз ледяной поток.
Когда мне уже кажется, что грудь вот-вот взорвётся, я делаю вдох. Я дышу и ритмично отталкиваюсь ногами от воды, считая в уме движения, пока не возьму себя в руки. Успокоившись, я начинаю грести руками и ногами, продвигаясь вперёд.
