Теперь, когда он узнал правду, мог ли он запретить призракам говорить?
Но потом он также подумал о тайных тюрьмах Капель крови, где применялись самые изощренные пытки, максимально отсрочивающие часы смерти, о том, что маньчжурские императоры всегда получали то, что хотели. Императорские знаменосцы поставили на колени всех китайцев, заставили брить лбы и носить косички в доказательство своего подчинения маньчжурам, а также не надевать свои ханфу, то есть ханьские одежды, а только маньчжурские платья под страхом смерти. Они оборвали нити, соединявшие китайцев с их прошлым, пустили их в свободное плаванье, лишили корней и памяти. Они были более могущественными, чем Нефритовый Император и Десять тысяч Небесных солдат.
Им будет так просто уничтожить эту книгу, уничтожить его, смиренного сунгуня, навсегда стереть память о нем, которая пройдет подобно легкой зыби на поверхности спокойного озера.
Пусть другие занимаются героическими делами, а ему просто нужно выживать.
– Извини, – сказал Тянь Сяоцзину низким и хриплым голосом. – Ничем не смогу помочь.
* * *
Тянь Хао Ли сел за стол, чтобы съесть миску лапши. Он приправил ее свежими семенами лотоса и бамбуковыми ростками. Запах был таким освежающим, идеальным для позднего обеда.
Царь Обезьян появился на стоящем напротив стуле: свирепые глаза, широко открытый рот, пурпурный плащ, говоривший о том, что он мудрец, равный Небу, восставший против Нефритового Императора.
Такое случалось довольно редко. Обычно Царь Обезьян говорил только в голове у Тяня.
– Ты думаешь, что ты не герой, – сказал Царь Обезьян.
– Все верно, – ответил Тянь, старательно пытаясь избавиться от защитных интонаций в своем голосе. – Я всего лишь обычный человек, который ищет хлебные крошки в щелях закона и радуется простой пище и нескольким медякам, которые остаются на выпивку. Я просто хочу жить.
– Я тоже не герой, – сказал Царь Обезьян. – Я просто делал, что должен, когда это было нужно.
– Ха! – сказал Тянь. – Я понимаю, куда ты клонишь, но нет, ничего не выйдет. Твоим долгом было защитить святейшего монаха на полном опасных приключений пути, а все твои умения – это ни с чем не сравнимая физическая сила и совершенно безграничная магия. Ты мог призвать Будду и богиню милосердия Гуаньинь, когда тебе требовалась помощь. Даже не сравнивай себя со мной.
– Хорошо. Ты знаешь каких-нибудь героев?
Тянь втянул ртом лапшу и начал обдумывать вопрос. То, что он прочел этим утром, никак не желало уходить из его памяти.
– Думаю, что военный министр Ши Кэфа был героем.
– Почему это? Он пообещал жителям Янчжоу, что, пока он жив, никто не причинит им вреда, а когда город пал, пытался сбежать. Похоже, что он, скорее, трус, а не герой.
Тянь поставил свою миску.
– Ты несправедлив! Он удерживал город без помощи и подкрепления. Он утихомирил военных командиров, которые третировали жителей Янчжоу, и привлек их к обороне. В конце жизни, несмотря на минуту слабости, он умер за свой город, и тут уж ты не можешь требовать чего-то большего.
Царь Обезьян презрительно фыркнул.
– Конечно, ну еще бы! Он должен был понять, что сопротивление было бесполезным. Если бы он не сопротивлялся маньчжурам и сдал бы город, возможно, не было бы таких жертв. Если бы он не отказался преклониться перед маньчжурами, то, может, остался бы в живых. – Царь Обезьян ухмыльнулся. – Возможно, он был недостаточно умным и не знал, как выжить.
Кровь прилила к лицу Тяня. Он встал и погрозил Царю Обезьян пальцем.
– Не смей так говорить о нем! Никто не может сказать, что если бы он сдался, то маньчжуры не устроили бы в городе резню. Ты думаешь, что беспомощно лечь на спину перед армией завоевателей, которые только и делают, что грабят и насилуют, это правильный поступок? Можно сказать обратное: отчаянное сопротивление Янчжоу замедлило движение маньчжурской армии и позволило многим людям бежать на юг, где было пока безопасно, а неповиновение города могло заставить маньчжуров предлагать более выгодные условия сдачи городам, которые встретились на их дальнейшем пути. Военный министр Ши был настоящим героем!
Царь Обезьян засмеялся.
– Ты только послушай себя, споришь, как в ямыне у магистрата И. Очень уж усердно стараешься из-за человека, умершего сотню лет назад.
– Я не позволю тебе очернить его память, даже если ты мудрец, равный Небу.
Лицо Царя Обезьян стало серьезным.
– Ты говоришь о памяти. А что ты думаешь о Ван Сючу, который написал прочитанную тобой книгу?
– Он был просто обычным человеком вроде меня, выживал за счет взяток и прятался от беды.
– Однако он записал все, что видел, чтобы через сотню лет мы могли вспомнить о мужчинах и женщинах, погибших за те страшные десять дней. Написание такой книги – храбрый поступок. Смотри, как маньчжуры пытаются поймать любого человека просто за ее прочтение. Я думаю, что он тоже герой.
Подумав немного, Тянь кивнул.
– Я не думал об этом в таком ключе, но ты совершенно прав.
– Нет на свете героев, Тянь Хао Ли. Военный министр Ши был храбрым и трусливым, талантливым и недальновидным. Ван Сючу был спасавшим свою шкуру недобитком и человеком, отличившимся величием духа. Я сам, замечательный гордец и эгоист, тоже могу еще удивить. Однако все мы просто люди (ладно, я – простой дух), которым иногда приходится совершать выдающиеся поступки. Порой в эти мгновения некоторые героические идеалы могут потребовать, чтобы мы стали их воплощениями – аватарами, если так тебе понятнее.
Тянь сел на стул и закрыл глаза.
– Я просто старый, испуганный человек, Царь Обезьян. Я не знаю, что делать.
Конечно, знаешь. Ты просто должен это принять.
Почему я? Что, если я просто не хочу?
Лицо Царя Обезьян стало угрюмым, а голос потух.
– Эти мужчины и женщины Янчжоу умерли сотню лет назад, Тян Хао Ли, и ничего не сделаешь, чтобы это изменить. Однако прошлое живет в форме воспоминаний, а властители мира сего всегда будут пытаться уничтожить прошлое, заставить его замолчать, схоронить в глубокой яме всех призраков. Теперь ты знаешь о прошлом, и ты уже не невинный прохожий. Если ты ничего не сделаешь, то поможешь Императору и его Кровавым каплям на этом новом витке насилия, в этом деле уничтожения прошлого. Теперь ты, как и Ван Сючу, – свидетель. Ты, как и он, должен выбрать, что делать дальше. Ты должен решить так, чтобы в день своей смерти не пожалеть о выборе.
Фигура Царя Обезьян растворилась в воздухе, и Тянь остался в своей лачуге наедине с самим собой и памятью.
* * *
– Я написал письмо старому другу в Нинбо, – сказал Тянь. – Захвати его, когда пойдешь по адресу, указанному на конверте. Он хороший хирург и по моей просьбе сможет стереть с твоего лица эти татуировки.
