У Лилли перехватило дыхание. Ей так захотелось прокатиться на нем!
Когда она была еще совсем маленькой и папа получил свою новую работу, настолько секретную, что он даже не мог ей рассказать, чем занимается, Лилли хотела стать «кау-гёрл». Она завидовала своим друзьям, родители которых не приехали с Восточного побережья, и поэтому они знали, как скакать на лошади, водить машину и работать на ранчо. Она посещала все родео округа, а когда ей было пять, она сказала человеку, сидевшему за стойкой регистрации, что мама ей все разрешила, и стала участницей детских соревнований по объезжанию баранов.
Она удержалась на спине укрощаемого барана целых двадцать восемь полных восхищения и ужаса секунд – рекорд, который потряс весь округ. Ее фотография в широкополой ковбойской шляпе с волосами, убранными назад в тугой хвостик, появилась во всех газетах. На лице той девочки на фотографии не было ни капли испуга, только дикое веселье и упрямство.
– Ты была слишком глупенькой, чтобы испугаться, – сказала мама. – Что вообще заставило тебя на это решиться? Ты ведь могла сломать себе шею.
Лилли ничего не ответила. Еще долгие месяцы ей снился этот заезд. Удержись еще пару секунд, – говорила она себе на спине барана, – ну пожалуйста, удержись. В течение этих двадцати восьми секунд она была не просто маленькой девочкой, чьи дни наполняли прописи, домашние обязанности и выполнение поручений взрослых. В ее жизни была определенная цель и четкий путь к ее достижению.
Будь она старше, описала бы это чувство как чувство свободы.
Теперь же, если она прокатится на старом буйволе, может, это чувство вернется, и день станет не таким уж плохим.
Лилли побежала вперед к мелкой луже, где старый буйвол все еще самозабвенно жевал жвачку. Лилли достигла края лужи и со всего разбега сиганула к нему на спину.
* * *
Когда Лилли приземлилась, раздался мягкий шлепок, и буйвол немного ушел под воду. Она была готова к тому, что тот начнет лягаться и изворачиваться, поэтому не сводила глаз с длинных изогнутых рогов, готовая схватиться за них, если буйвол попытается сбросить ее. Адреналин пульсировал в крови, и она готовилась удержаться во что бы то ни стало.
Однако старый буйвол, сон которого был безвозвратно нарушен, просто открыл глаза и фыркнул. Он повернул голову и посмотрел осуждающе на Лилли левым глазом. Затем тряхнул головой в негодовании, поднялся и начал выбираться из лужи. Поездка на спине буйвола оказалась плавной и размеренной. Точно так же Лилли чувствовала себя на плечах у папы, когда была совсем маленькой.
Лилли смущенно улыбалась. Как будто извиняясь, она похлопала буйвола по шее.
Она сидела расслабленно, позволяя буйволу самому выбирать дорогу, и просто наблюдала, как мимо проплывают ряды рисовых стеблей. Буйвол дошел до конца поля, где росла группа деревьев, и повернул в сторону. Здесь земля спускалась к берегу реки, и буйвол направился туда. У реки несколько китайских мальчиков такого же возраста, как Лилли, играли и мыли своих домашних буйволов. Как только Лилли и старый буйвол подошли к ним, мальчишки перестали смеяться и один за другим повернулись, чтобы посмотреть на нее.
Лилли сделалось не по себе. Она кивнула мальчикам и помахала рукой. Те не стали махать в ответ. Лилли вдруг поняла тем интуитивным чувством, что присуще любому ребенку: она в опасности.
Внезапно что-то мокрое и тяжелое плюхнулось ей прямо в лицо. Один из мальчиков зачерпнул из реки полную горсть грязи и бросил в нее.
– Адоа, адоа, адоа! – кричали мальчики. Комья грязи полетели в Лилли. Они ударяли ей в лицо, руки, шею, грудь. Она не понимала, что они ей кричали, однако враждебность и ликование в их голосах не нуждались в переводе. Грязь попала в глаза, и она уже не могла сдержать слез и закрыла лицо руками, чтобы мальчишки не радовалась тому, что она рыдает.
– А-а-а! – Лилли не могла уже себя сдерживать. Камень ударил ее в плечо, другой – в бедро. Она скатилась со спины буйвола и попыталась спрятаться за ним, однако мальчишки начали кричать еще громче, окружили буйвола и продолжали ее мучить. В слепом отчаянии она начала хватать грязь под собой и швыряла ее со злостью обратно в мальчишек.
– Кау-дзин-а, хоай-чау, хоай-чау! – донесся до нее властный голос старика. Град из грязи резко прекратился. Лилли вытерла лицо руками и подняла глаза. Мальчишки убегали. Старик еще что-то прокричал им, а те припустили еще быстрее, так что побежавшие за ними домашние буйволы даже подотстали.
Лилли встала и осмотрелась. Старый китаец стоял в нескольких шагах от нее, по-доброму улыбаясь. Рядом с ним был еще один мальчик примерно возраста Лилли. На ее глазах мальчик поднял булыжник с земли и швырнул вслед убегающим мальчишкам. Его бросок был сильным: булыжник, описав в воздухе дугу, приземлился прямо за последним мальчишкой, когда тот скрылся за деревьями. Мальчик широко улыбнулся Лилли, обнажив два ряда кривых зубов.
– Немного промазал, – сказал старик на английском языке с сильным акцентом. – С тобой все в порядке?
Лилли уставилась на своих спасителей, не в силах вымолвить ни слова.
– Что ты делала с А-Хуаном? – спросил мальчик. Старый буйвол не спеша подошел к нему, и мальчик дотянулся и пошлепал его по носу.
– Я… э-э… я каталась на нем, – Лилли ощутила сухость во рту и сглотнула. – Простите!
– Они неплохие дети, – сказал старик, – просто хулиганят и подозрительно относятся к чужакам. Моя вина как их учителя в том, что я не обучил их хорошим манерам. Приношу свои извинения.
Он поклонился Лилли.
Лилли неуклюже поклонилась в ответ. Нагибаясь, она заметила, что ее футболка и шорты покрыты грязью, а плечо и нога, в тех местах, куда попали камни, очень сильно болели. Ох, и достанется ей от мамы! Она даже представить себе не могла, что ей скажут, когда она появится в таком виде: в грязи от ступней до кончиков волос.
Лилли никогда не чувствовала себя такой одинокой.
– Давай я помогу тебе немного привести себя в порядок, – предложил старик. Они дошли до берега реки, и старик вытер грязь с лица Лилли носовым платком, а затем сполоснул его в чистой воде реки. Его касания были очень мягкими.
– Меня зовут Кан Чэнь Хуа, а это мой внук Чэнь Цзян Фэн.
– Можешь звать меня Тедди, – добавил мальчик. Старик ухмыльнулся.
– Приятно познакомиться, – сказала Лили. – Меня зовут Лиллиан Дайер.
* * *
– И чему вы учите?
– Каллиграфии. Я учу детей, как писать кистью китайские иероглифы, чтобы они никого не пугали своим ужасным куриным почерком, в том числе своих предков и блуждающих духов.
Лилли засмеялась. Мистер Кан не походил на других китайцев, с которыми ей приходилось когда-либо встречаться. Однако смеялась она недолго. Школа никак не выходила из головы, и она нахмурила брови, как только вспомнила о завтрашнем дне.
