– Я сам достаточно старомодный. Не возражаешь, если я буду говорить тебе, что делать?
Она уже вполне расслабилась с ним, чтобы не сделать из его слов каких-либо негативных выводов.
– Если хочешь привязать меня, то за это нужно будет доплатить. И я не буду этого делать, пока хорошенько тебя не узнаю.
– Нет, ничего такого. Может, просто слегка попридержу тебя.
– Хорошо.
Он подходит к ней, и они целуются. Его язык проникает ей в рот, и она стонет. Он делает шаг назад, кладет руки ей на талию и отворачивает ее от себя:
– Ляжешь лицом в подушку?
– Конечно, – она ложится на кровать. – Ноги под себя или в стороны?
– В стороны, пожалуйста, – в его голосе появляются командные нотки. А он ведь еще даже не разделся, даже не снял своей бейсболки «Ред Сокс». Она несколько разочарована. Некоторые клиенты ценят послушание больше секса. Ей практически ничего не нужно делать. Просто надеяться, что он не будет слишком грубым и не оставит отметин.
Он забирается на кровать и движется к ней на коленях между ее расставленными ногами. Он наклоняется и берет подушку, лежащую рядом с ее головой.
– Очаровательно, – говорит он. – Теперь я попридержу тебя немного.
Она томно вздыхает лицом в подушку так, как ему обязательно должно понравиться.
Он кладет подушку ей на затылок и крепко прижимает, чтобы воспрепятствовать любой попытке движения. Он достает из-за пояса пистолет и одним быстрым движением подносит ствол, длинный и толстый ствол с глушителем, к тыльной части бюстье и делает два быстрых выстрела прямо ей в сердце. Она тут же умирает.
Он убирает подушку и откладывает пистолет. Затем достает небольшой хирургический набор из своего кармана вместе с парой латексных перчаток. Он работает быстро и эффективно, легко и точно делая надрезы. Он успокаивается, когда находит то, что ему нужно, ведь иногда по ошибке выбирает не тех девушек. Редко, но увы – такое случается. Во время работы он тщательно вытирает рукавами пот со своего лица, а благодаря кепке на лицо не падают волосы. Вскоре все закончено.
Он слезает с кровати, снимает окровавленные перчатки и оставляет их вместе с хирургическим набором на теле. Затем он надевает новую пару перчаток и ходит по квартире, методично пытаясь найти место, где она прячет деньги: внутри сливного бачка, за холодильником, в тайнике над дверью в туалет.
Он идет на кухню и возвращается с большим пакетом для мусора. Он берет окровавленные перчатки и хирургический набор и кидает их в пакет. Он берет ее телефон и нажимает кнопку, чтобы открыть голосовую почту. Он удаляет все сообщения, включая то, что оставил сам, когда в первый раз позвонил по этому номеру. Он мало что может сделать с журналами звонков в телефонной компании, но это и не страшно, ведь он оставит свой предоплаченный телефон там, где его сможет найти полиция.
Он снова смотрит на нее. Нет, он не опечален, но чувствует легкий оттенок утраты. Девушка была красавицей, и было бы здорово сначала насладиться ею, однако это оставило бы слишком много следов, даже с презервативом. Тем более что потом можно всегда оплатить услуги другой. Ему нравится платить за материальные вещи. Когда он платит, то чувствует прилив сил.
Из внутреннего кармана своей куртки он достает листок бумаги, аккуратно его разворачивает и кладет рядом с головой девушки.
Он убирает пакет с мусором и деньги в небольшую спортивную сумку, которую находит в одном из шкафов. Затем тихо выходит, взяв конверт с наличными, лежавший рядом со входом.
* * *
Из-за своей дотошности Руфь Ло еще раз просматривает числа в электронной таблице, где приведены выписки с кредитных карт и банковских счетов, и сравнивает их со значениями, указанными в налоговой декларации. Сомнений не оставалось. Муж клиентки прятал деньги от Налогового управления США и, что гораздо хуже, от ее клиентки.
Лето в Бостоне может быть убийственно жарким. Но Руфь не включает кондиционер в своем маленьком офисе, расположенном прямо над лавкой мясника в китайском квартале. За прошедшие годы она сделала стольких людей несчастными, что не было никаких причин предоставить им шанс незаметно приблизиться к ней, скрываясь за посторонними шумами.
Она достает свой сотовый телефон и начинает по памяти набирать номер. Она никогда не хранит номера в телефоне. Другим она говорит, что это в целях безопасности, однако ей самой иногда кажется, что таким образом она хоть как-то демонстрирует свою независимость от компьютеров.
Она останавливается, заслышав шаги поднимающегося по лестнице человека. Шаги эти звонкие и изящные, должно быть, поднимается женщина на тонких каблуках. Сканер в коридоре не сработал на оружие, однако это еще ничего не значит: она может убить без пистолета и ножа, как, впрочем, и многие другие.
Руфь бесшумно кладет телефон на стол, дотягивается до ящика, чтобы взяться правой рукой за рукоятку вселяющего уверенность Глока-19. Только тогда она слегка поворачивается, чтобы взглянуть на монитор, где транслируется видео с камеры безопасности, установленной прямо над дверью.
Она чувствует себя очень спокойной. Регулятор хорошо делает свое дело. Пока нет смысла выпускать адреналин.
Посетительница – женщина старше пятидесяти лет, в синем кардигане с короткими рукавами и белых штанах. Она ищет кнопку звонка у двери. Ее волосы настолько черны, что, скорее всего, крашены. Похоже, что она китаянка: худая, миниатюрная, зажатая и нервная.
Руфь успокаивается и отпускает пистолет, чтобы нажать кнопку, отпирающую дверной замок. Она встает и протягивает руку:
– Чем я могу вам помочь?
– Вы Руфь Ло, частный детектив? – В акценте женщины слышны, скорее, оттенки мандарина, а не кантонского или фуцзяньского диалекта. Возможно, она практически никак не связана с местным китайским кварталом.
– Да, это я.
Женщина кажется удивленной, как будто Руфь выглядит несколько не так, как она ожидала:
– Сара Динг. Я думала, что вы китаянка.
Когда они пожимают друг другу руки, Руфь смотрит Саре прямо в глаза: женщины примерно одного роста – пять футов четыре дюйма. Сара следит за собой, но ее пальцы тонкие и холодные, как когти птицы.
– Я наполовину китаянка, – говорит Руфь. – Мой отец – кантонец во втором поколении, моя мать была белой. Мой кантонский весьма посредственный, и я совсем не знаю мандарина.
Сара садится в кресло напротив стола Руфи.
– Но у вас офис в таком месте.
Та пожимает плечами:
– Много врагов. Многие некитайцы чувствуют себя очень неуютно в китайском квартале. Они сильно выделяются из окружения. Поэтому для меня безопаснее работать здесь. Кроме того, здесь самая низкая арендная плата.
Сара утомленно кивает.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне с моей дочерью. – Она двигает по столу папку.
