В большинстве случаев они выбирали слияние с Сингулярностью – общим Мировым Разумом, который являлся одновременно искусственным и органическим, где миллиарды лет проходили за секунду, так как мысль обрабатывалась на скоростях квантовых вычислений. В мире битов и кубитов они жили как боги.
Но иногда они ощущали наследственную тягу к обретению телесности, поэтому могли стать личностями и облечь себя в форму машин вроде той, в которой Атакс и его спутники предстали перед гостями. Здесь они жили в замедленном времени – в мире атомов и звезд.
Больше не осталось никакой разницы между духом и машиной.
– Вот так сейчас выглядит человечество, – сказал Атакс, медленно вращаясь вокруг себя, чтобы все колонисты с «Морской пены» могли оценить его металлическое тело. – Наши тела сделаны из стали и титана, а мозги – из графена и кремния. Нас практически невозможно уничтожить. Смотрите, мы даже можем перемещаться в космосе без кораблей, скафандров и прочих защитных слоев. Тленная плоть осталась далеко позади.
Атакс и прочие пристально смотрели на собравшихся вокруг древних людей. Мэгги уставилась в их темные линзы, пытаясь понять, что чувствуют эти машины. Любопытство? Ностальгию? Жалость?
Глядя на меняющиеся металлические лица, грубую подделку плоти и крови, Мэгги невольно содрогнулась. Она посмотрела на Бобби, который, казалось, был вне себя от восторга.
– Вы можете присоединиться к нам, если хотите, или продолжить существовать в исходной форме. Конечно, вам будет трудно определиться, так как у вас нет никакого опыта подобной жизни. Однако это ваше дело. Мы не можем выбирать за вас.
Что-то новенькое, – подумала Мэгги.
Даже вечная юность и вечная жизнь не казались такими вожделенными, как свобода быть машиной, думающей машиной, наделенной суровой красотой кристаллических матриц, а не неряшливыми и несовершенными живыми клетками.
Наконец человечество в своей эволюции достигло сфер интеллектуального проектирования.
* * *
– Я не боюсь, – сказала Сара.
Она попросилась побыть немного с Мэгги после того, как все уйдут. Мэгги обняла ее крепко-крепко, чувствуя, что маленькая девочка тоже пытается как может обнять ее.
– Думаешь, прапрадедушка Жуан разочаровался бы во мне? – спросила Сара. – Я не выбрала то же, что и он.
– Я знаю, что он хотел бы, чтобы ты приняла решение сама, – ответила Мэгги. – Люди меняются и как вид, и как личности. Мы не знаем, что бы выбрал он, если бы ему предложили такие возможности. Но в любом случае никогда не позволяй прошлому определять твой выбор.
Она поцеловала Сару в щеку и отпустила. Появилась машина, чтобы забрать Сару с собой на трансформацию.
Она – последняя из детей, не прошедших процедуру обретения бессмертия, – подумала Мэгги. – А теперь будет первой, кто станет машиной.
* * *
Хотя Мэгги отказывалась наблюдать за трансформацией других, по просьбе Бобби она смотрела за тем, как ее сына заменяют по фрагментам.
– У тебя никогда не будет детей, – сказала она.
– Напротив, – возразил он, сгибая свои новые металлические руки, которые были гораздо крупнее и мощнее его прежних рук мальчишки. – У меня будет бесчисленное количество детей, порожденных моим разумом. – Его электронный голос приятно гудел, словно это была обучающая программа. – Они наследуют мои мысли и, конечно же, твои гены. А однажды, если они захотят, я создам для них тела, такие же прекрасные и функциональные, как вот это тело, в которое меня сейчас облачат.
Он потянулся к ней, чтобы коснуться ее руки, и холодные металлические пальцы плавно заскользили по ее коже, ведь на конце каждого пальца были наноструктуры, по ощущениям не отличавшиеся от живой плоти. Она вздрогнула.
Бобби улыбнулся, и тонкая сетка из тысячи штырьков пошла волнами веселья.
Она невольно отпрянула от него.
Подвижное лицо Бобби стало серьезным, недвижимым, лишенным какого-либо выражения.
Она поняла это безмолвное обвинение. Какое она имела право чувствовать отвращение? Она тоже относилась к своему телу как к машине, но состоящей из жиров и белков, из клеток и мышц. Ее сознание также находилось в оболочке, которая уже давно пережила отведенный ей срок. Она была настолько же «неестественной», как и он.
И все же она горько плакала, глядя, как ее сын исчезал под подвижным каркасом металла.
Он больше не сможет плакать, – думала она, словно это было единственным, что их разделяло.
* * *
Бобби оказался прав. Те, чье физическое взросление остановилось в детском возрасте, быстрее других приняли решение о своей загрузке во всеобщую сеть. Их сознание было гибким, поэтому для них переход из плоти в металл воспринимался просто как модернизация оборудования.
С другой стороны, более старые бессмертные колебались, не решаясь оставить свое прошлое – те последние признаки человечества. Однако один за другим не выдерживали и они.
Годами Мэгги оставалась единственным органическим человеком на планете «e» звезды 61 Девы и, возможно, во всей Вселенной. Машины построили для нее специальный дом, огражденный от жары, яда и непрекращающегося шума планеты, и Мэгги целыми днями просматривала архивы «Морской пены», анналы долгого, навсегда ушедшего прошлого человечества. По большому счету, машины оставили ее в покое.
В один день маленькая машина, около полуметра высотой, пришла в ее дом и нерешительно подошла к Мэгги, всем своим видом напоминая щенка.
– Ты кто? – спросила Мэгги.
– Я твоя внучка, – сказала маленькая машина.
– Итак, Бобби все-таки решил завести ребенка, – сказала Мэгги. – Долго же он к этому шел.
– Я 5 032 322 ребенок моего родителя.
Мэгги стало плохо. Вскоре после трансформации в машину Бобби решил пройти весь путь до конца и присоединиться к Сингулярности. Они долго не говорили друг с другом.
– Как тебя зовут?
– У меня нет имени в том смысле, как понимаешь его ты. Если хочешь, называй меня Афиной.
– Почему?
– Это имя из истории, которую мой родитель рассказывал мне в моем младенчестве.
Мэгги уже не так строго смотрела на маленькую машину.
– Сколько тебе лет?
– Трудно ответить на этот вопрос, – ответила Афина. – Мы рождаемся виртуальными, поэтому каждая секунда нашего существования в Сингулярности состоит из триллионов вычислительных циклов. В этом состоянии у меня возникает больше мыслей в секунду, чем у тебя за всю твою жизнь.
Мэгги посмотрела на свою внучку, миниатюрного механического центавра, только что сделанное блестящее существо, которое, однако, было старше и мудрее ее по большинству показателей.
– Зачем ты устроила этот маскарад – чтобы я думала о тебе как о ребенке?
