Отец сказал тихим голосом:
Звезды блестят и мерцают.
Мы – лишь проходящие гости,
Улыбка и имя.
– У меня есть решение, – говорю я по радиосвязи доктору Гамильтону.
– Я знала, что ты что-нибудь придумаешь! – говорит Минди. И в ее голосе звучат гордость и радость.
Доктор Гамильтон молчит некоторое время. Он знает, о чем я думаю. А потом:
– Хирото, спасибо тебе.
Я отсоединяю горелку от бесполезного топливного бака и подключаю к баку за спиной. Я включаю ее. Пламя – яркое, слепящее глаза острие света. Я управляю фотонами и атомами перед собой, преобразую их в сочетание силы и света.
Звезды на другой стороне снова надежно скрыты. Зеркальная поверхность паруса идеальна.
– Выровняйте курс, – говорю я в микрофон. – Все готово.
– Подтверждаю, – говорит доктор Гамильтон голосом печального человека, не желающего, чтобы окружающие узнали о его печали.
– Сначала тебе нужно вернуться, – говорит Минди. – Если мы сменим курс, ты не сможешь пристегнуться.
– Все хорошо, милая, – шепчу я в микрофон. – Я не вернусь. У меня недостаточно топлива.
– Мы спасем тебя.
– Вы не сможете передвигаться по опорам так же быстро, как я, – мягко говорю я ей. – Никто не знает их последовательности так же хорошо. К тому времени, как вы доберетесь сюда, у меня закончится воздух.
Я жду, пока она замолчит.
– Не будем о печальном. Я люблю тебя.
Затем я выключаю радиосвязь и отталкиваюсь в открытый космос, чтобы никто не пытался организовать ненужную спасательную операцию. И я падаю вниз, далеко-далеко под купол паруса.
Я смотрю, как парус поворачивается, раскрывая звезды во всем их величии. Солнце, уже такое блеклое, всего лишь звезда среди множества других, не встает и не садится. Я плыву, оставленный на произвол судьбы, один среди них и один из них.
Язык котенка щекочет мое сердце.
* * *
Я ставлю следующий камень в зазор.
Папа играет так, как я и думал: мои камни в северо-восточном углу окружены, оставлены на произвол судьбы.
Но мои основные силы в безопасности. Будущее сулит им процветание.
– Может, есть свои герои и в го, – послышался голос Бобби.
Минди назвала меня героем. Но я лишь обычный человек, оказавшийся в нужном месте и в нужное время. Доктор Гамильтон тоже герой, потому что он спроектировал «Подающего надежду». Минди тоже героиня, потому что она не дала мне заснуть. И моя мать героиня, потому что была готова расстаться со мной, чтобы я выжил. Мой отец, конечно же, герой, потому что показал, как правильно поступить.
Нас определяют наши места – места, что мы занимаем в сплетении чужих жизней.
Я перевел взгляд на поле го и смотрел, как камни сливаются в целые узоры из меняющейся жизни и пульсирующего дыхания.
– Отдельные камни – не герои, но все вместе они способны совершать героические поступки.
– Прекрасный день для прогулки. Пойдем? – говорит отец.
И мы пошли вместе по улице, чтобы запомнить каждый попавшийся на пути стебель травы, каждую росинку, каждый ускользающий луч предсмертного солнца, всю эту бесконечную красоту.
Все разнообразие вкусов
Сказ о пребывании Гуань Юя, китайского бога войны, в Америке
Вся жизнь – сплошной эксперимент.
Ралф Уолдо Эмерсон
Для американца жизнь проходит как партия игры, как период революции, как день битвы.
Алексис де Токвиль
Айдахо-Сити
Парни из Миссури проникли в Айдахо-Сити около 4:30 утра, когда улицы все еще были темны, и окна горели только в доме с надписью «Клуб "Радость Изабель"».
Оби и Крик сразу направились в салун «Жаждущая рыба». Прошлым днем собственник этого заведения Джей Джей Келли предложил Оби и Крику покинуть салун, мотивировав свое предложение револьвером «Смит и Вессон». С легкостью и без единого звука Оби и Крик сорвали запор на двери «Жаждущей рыбы» и исчезли внутри.
– Я покажу этому малявке-ирландцу, как правильно себя вести, – сипел Крик. В алкогольном угаре, когда перед глазами все плыло, он отчетливо видел только один образ: тщедушный Келли идет к нему с револьвером наготове, а за ним колышется смеющаяся толпа. Скорее всего, мы похороним вас под новым сортиром, если вы появитесь в Айдахо-Сити еще раз.
И хотя он едва стоял на ногах, ему удалось на цыпочках подняться по лестнице на второй этаж, где жила семья владельца. В руке он сжимал железный лом.
Более трезвый Оби быстро оценил ситуацию и сразу же прыгнул за барную стойку, порыться в запасах. Он небрежно стягивал с полок бутылки различных цветов и размеров, отпивал из каждой, затем бил бутылки о стойку или швырял их об пол. Алкоголь лился ручьями, пропитывая полы и мебель.
Во тьме наверху раздался истошный женский крик. Оби вскочил и вытащил револьвер. Он еще не решил, бежать ли ему наверх, чтобы помочь другу, или за дверь, вниз по улице и дальше в лес, прежде чем его поймают. Он колебался у лестницы. Сверху послышался топот сапог, видимо, Крик больше не помышлял о тишине. Затем раздался удар о пол чего-то тяжелого и мягкого. Оби выругался и отпрыгнул назад. Большими грязными руками он пытался стряхнуть с себя пыль, которая только что рухнула с потолка прямо ему в глаза. Опять раздались приглушенные крики и ругательства, затем – полная тишина.
– Эй! – Крик показался наверху, радостную ухмылку на его лице освещал свет керосиновой лампы, которую он держал над головой. – Достань тряпья. Сожжем этот сарай дотла.
* * *
К тому времени, как 7000 жителей Айдахо-Сити подсчитали ущерб от Большого пожара, случившегося 18 мая 1865 года, Парни-из-Миссури уже отдалились на много миль по дороге Уэллс Фарго, пытаясь сном излечить ужасную головную боль после тяжелой попойки и быстрой скачки. В Айдахо-Сити сгорела газета, два театра, две фотографические галереи, три офиса быстрой доставки, четыре ресторана, четыре пивоварни, четыре аптеки, пять продуктовых магазинов, шесть кузнечных мастерских, семь мясных лавок, семь булочных, восемь гостиниц, двенадцать врачебных кабинетов, двадцать две юридические конторы, двадцать четыре салуна и тридцать шесть промтоварных магазинов.
Поэтому, когда через несколько дней в город пришла группа уставших и голодных китайцев со смешными бамбуковыми палками для переноски поклажи на плечах, с зашитыми в подклад холодными монетами, жители Айдахо-Сити практически устроили им торжественный прием. Все сразу же взялись за трудную задачу: лишить китайцев их денег.
* * *
Эльза Сивер, мать Лили, каждый вечер жаловалась отцу Лили на китайцев:
