Боявшиеся смерти слабые мужчины и утонченные женщины бежали на юг, чтобы плавать там на украшенных цветами лодках и горланить свои пьяные песни. Но те, кто остался, выверяли свою музыку и жизнь по ритму ревущей яростной пустыни. Варварская кровь смешивалась в их жилах с китайской, они становились высокими и проникались гордостью за свою жизнь, полную труда.
– Именно поэтому, – сказал отец Чжан Шэну, – все императоры Цин и Хань пришли с Великого северо-запада – с наших земель. Мы – народ, давший Империи великих генералов и поэтов, министров и ученых. Мы – единственные, кто ценит гордость.
Помимо работы с отцом в поле Чжан Шэн должен был собирать хворост и поддерживать огонь на кухне. Любимым временем дня у Чжан Шэна был последний час перед закатом. Он доставал из-за кухонной двери ржавый топор и еще более ржавый тесак и уходил на гору за деревней.
Хрясь – топор раскалывал гниющий ствол дерева. Дзинь – лезвие косило сухую траву. Работа была тяжелой, но Чжан Шэн представлял себе, что он великий герой, уничтожающий врагов, как сорняки.
Дома на ужин его ждали жареная горькая тыква, соленая капуста, зеленый лук, вымоченный в соевом соусе, и плоские оладьи из сорго. Иногда, когда отец был в хорошем расположении духа, Чжан Шэну даже давали пробовать сливовое вино, щекочущее сладостью кончик языка, но горячо обжигавшее горло. Красный оттенок его лица стал еще темнее.
– Вот так, малыш, – сказал его отец, улыбаясь, когда глаза Чжан Шэна наливались слезами от ожога крепким напитком в то время, как руки тянулись за кружкой, чтобы выпить еще. – Сладкий, кислый, горький, острый и соленый – сбалансированное сочетание всех вкусов.
Чжан Шэн вырос высоким юношей. Его мать постоянно шила для него новые одежды, так как он быстро вырастал из старых. Засуха, которая продолжалась уже пять лет, никак не шла на спад, и, хотя люди работали в полях еще усерднее, с каждым годом собирали все меньше и меньше урожая. Не было денег, чтобы отправить его в школу, поэтому обучение отец взял на себя.
Его любимым предметом стала история, но, когда они говорили о ней, в глазах отца появлялась какая-то непонятная печаль. Чжан Шэн научился не задавать слишком много вопросов. Вместо этого он все усерднее читал исторические книги. А когда собирал хворост, то разыгрывал великие сражения, используя свои топор и тесак против бесчисленных полчищ варварского леса и травы.
– Тебе нравится сражаться? – спросил однажды отец.
Тот кивнул.
– Тогда я научу тебя играть в вэйци.
* * *
– Отец Чжан Шэна тоже использовал семена лотоса и арбуза?
– Нет, у него были настоящие камни.
– Тогда мне больше нравится твой способ игры в вэйци. С семенами гораздо веселее.
– Я тоже так думаю. И я очень люблю покушать. Итак, на чем мы остановились?
* * *
Через день Чжан Шэн мог выиграть одну игру из трех против своего отца. Через неделю он проигрывал только одну партию из пяти. Через месяц он выигрывал каждую игру, даже если давал отцу фору в пять камней.
Вэйци была еще лучше, чем сливовое вино. В ней чувстовались сладость простоты правил, горечь поражений и острая, горячая радость побед. Над узорами камней можно было бесконечно раздумывать, наслаждаться ими.
Как-то на прогулке он забрел в незнакомые места, просто засмотревшись на узоры, оставленные на белых стенах домов черными подтеками грязи, разбрызганной колесами проезжавших воловьих повозок. Вместо того чтобы наколоть дров, он вырезал своим топором на полу кухни поле девятнадцать на девятнадцать клеток. Во время ужина Чжан Шэн забыл о еде, выкладывая на столе боевые порядки из зерен дикого риса и черных семян арбуза. Мать хотела отчитать его.
– Оставь его в покое, – сказал отец, – у парня все задатки, чтобы стать великим генералом.
– Может быть, – ответила мать, – но твоя семья уже несколько поколений не состоит на службе у императора. Генералом чего он станет? Стаи гусей?
– Он все еще сын царей и поэтов, генералов и министров, – настаивал отец.
– Игры не наполнят котелок рисом, а печь дровами. Нам опять придется занимать денег в этом году.
Соседние деревни прислали своих лучших игроков, чтобы противостоять ему. Он победил их всех. Наконец о Чжан Шэне, необыкновенно одаренном игроке в вэйци, прослышал Хуа Сюн, сын самого богатого человека в округе.
Семья Хуа Сюна обрела свои богатства, получив вожделенную лицензию на продажу соли. В округе находилось огромное озеро, воды которого стали солеными из-за крови Цзи Юя после того, как он был побежден Желтым императором, а его тело – разрублено на куски. Императоры Хань брали налоги с торговли солью, как с основного источника доходов, на которую действовала строгая монополия Империи. Дед Хуа Сюна дал несколько дальновидных взяток, и с тех пор семья жирела на баснословной прибыли с торговли.
Хуа Сюну исполнилось столько же лет, сколько и Чжан Шэну. Он был тем подростком, которому нравилось мучить кошек и скакать галопом по полям арендаторов своего отца, оставляя в сорго и пшенице следы, напоминавшие своими узорами его имя. Именно таким он пришел к дверям дома Гуаня, чтобы сыграть с Чжан Шэном партию в вэйци. Он высоко сидел на своем коне, а за его спиной на поле сорго виднелась просека.
Он принес с собой свой набор вэйци: доска была сделана из сосны с горы Тай; черные камни были выточены из зеленого нефрита, а белые – из отполированного коралла. Чжан Шэн сделал все, чтобы игра продолжалась как можно дольше и он мог еще немного ощутить пальцами прохладные гладкие камни.
– Эта партия становится очень скучной, – сказал Хуа Сюн. – Я никому не проигрывал уже многие годы.
Отец Чжан Шэна улыбнулся и подумал: «Разве он не знает, что люди, занимавшие деньги у его отца, делали все, чтобы он выигрывал каждую партию?»
Хуа Сюн и в самом деле хорошо играл в вэйци, но Чжан Шэн был лучше.
– Очень впечатляет, – сказал Хуа Сюн отцу Чжан Шэна. – У брата Чжан Шэна настоящий дар. К стыду своему, вынужден признать, что я ему не соперник.
Отец Чжан Шэна был удивлен. Он был слишком гордым, чтобы попросить своего сына намеренно проиграть Хуа Сюну. Он ждал, что Хуа Сюн может по-настоящему разгневаться. Ждал чего угодно, только не этого.
«А он не так плох, – подумал отец Чжан Шэна. – Он умеет проигрывать. Это качество настоящего феникса среди людей».
* * *
– И что в этом такого? Я никогда не злюсь, если проигрываю отцу в шашки. Я просто знаю, что нужно становиться лучше.
– Очень мудрые слова. Не все расценивают поражение как благоприятную возможность.
– И что, этот Хуа Сюн был действительно хорошим человеком?
– Если ты не будешь меня перебивать, то скоро узнаешь.
