– Все здесь, в этих черных закорючках на белой бумаге, – сказал он и помахал договором перед моим лицом. Приставы заявили, что, если я не выселюсь до завтрашнего утра, они арестуют меня и продадут меня и моих дочерей в синий дом для искупления долга. – Она сжала кулаки. – Я не знаю, что делать!
Тянь долил чая в ее чашку и сказал:
– Мы должны пойти в суд и победить его.
Ты в этом уверен? – сказал Царь Обезьян. – Ты ведь даже не прочитал договор.
Беспокойся лучше о банкетах, а я побеспокоюсь за букву закона.
– Но как? – спросила Ли. – Наверное, в договоре действительно написано то, что он сказал.
– Я даже не сомневаюсь в этом. Но не переживайте, я что-нибудь придумаю.
Для тех, кто приходил к Тяню за помощью, он был сунши, мастер судебных дел. Но для магистрата ямыня и местных богачей, для тех, кто имел деньги и власть, Тянь был сунгунь – «судебный хулиган».
Ученые мужи, попивавшие чай, и купцы, лелеявшие свои серебряные ляны, ненавидели Тяня за то, что он дерзал помогать составлять жалобы неграмотным крестьянам, разрабатывал юридические стратегии и готовил их к даче показаний и допросам. В конце концов, как сказал Конфуций, соседи не должны судиться с соседями. Конфликт – это всего лишь недопонимание, которое должно быть устранено с полным восстановлением гармонии порядочным последователем Конфуция. Но такие люди, как Тянь Хао Ли, дерзали учить хитрых крестьян, что они могут таскать своих повелителей по судам, тем самым нарушая надлежащую иерархию подчинения! В Великом Цинском кодексе четко говорится, что незаконное вмешательство в чужие судебные дела, поддержка одной из сторон в корыстных целях, сутяжничество, составление кляуз – как ни назови то, чем занимался Тянь, – являлись преступлениями.
Однако Тянь понимал, что суды ямынь были лишь составными частями большой и сложной машины, как водяные мельницы, рассыпанные вдоль Янцзы, были сложными машинами с лопастями, жерновами и рычагами. Их можно было тянуть и толкать, чтобы делать нужные вещи, конечно, если управлением занимался неглупый человек. Но насколько бы ученые мужи и купцы ни ненавидели Тяня, иногда даже они прибегали к его услугам и платили ему за это полновесной монетой.
– Я не смогу вам много заплатить.
Тянь усмехнулся:
– Богатые платят мне за услуги и ненавидят меня всем сердцем. В твоем случае достаточно будет увидеть, как мы одолеем этого богатого родственника.
* * *
Тянь сопроводил Ли в ямынь. По пути они прошли городскую площадь, где несколько солдат развешивали плакаты находящихся в розыске преступников.
Ли посмотрела на один из плакатов и остановилась как вкопанная.
– Подождите, мне кажется, я знаю…
– Тихо! – Тянь потянул ее за собой. – Совсем с ума сошла? Это не приставы магистрата, а настоящие императорские солдаты. Как ты можешь знать человека, которого разыскивает сам Император?
– Но…
– Я уверен, что ты ошиблась. Если они услышат нас, то даже лучший судебных дел мастер в Китае не сможет нам помочь. Ты и так уже в беде. А когда дело доходит до политики, то здесь все просто: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего ни о ком не скажу.
Такой философии придерживались многие мои обезьяны, – сказал Царь Обезьян. – Но я с ней не согласен.
Конечно, ты же неисправимый мятежник, – подумал Тянь Хао Ли. – Однако когда тебе отрубают голову, ты можешь вырастить себе новую, а большинство из нас не могут позволить себе такой роскоши.
* * *
За пределами ямыня Тянь поднял барабанную палку и начал стучать в Барабан правосудия, призывая суд заслушать его жалобу.
Уже через полчаса разозленный магистрат И уставился на двух людей, вставших на колени на каменной брусчатке перед помостом: трясущаяся от страха вдова и этот дебошир Тянь: спина прямая и лживая гримаса уважения на морщинистом лице. Магистрат И хотел уйти пораньше, чтобы насладиться компанией милой девушки в одном из синих домов, но теперь вынужден был работать. Он хотел уже было прогнать этих двоих взашей, но придется хотя бы показать свою заботу, а то один из этих коварных мелких чиновников мог написать рапорт на имя судебного инспектора.
– В чем суть твоей жалобы, хитрый крестьянин? – спросил магистрат, скрипя зубами.
Тянь засеменил вперед на коленях, низко-низко кланяясь.
– О, благочестивый магистрат, – начал он, а магистрат И подумал, каким образом в устах Тяня эта фраза смогла зазвучать практически как оскорбление. – Вдова Ли взывает к правосудию, к правосудию, к правосудию!
– А ты что здесь делаешь?
– Я дальний родственник Ли Сяои, который пришел помочь ей, ведь она так расстроена несправедливым к ней отношением.
Магистрат И кипел от злости. Этот Тянь Хао Ли всегда заявлял, что состоит в родственных связях с одной из сторон судебного разбирательства, поэтому его невозможно было оштрафовать за хулиганское вмешательство в судебный процесс. Он стукнул линейкой из твердого дерева, символом своей власти, по столу:
– Ты лжешь! Сколько братьев, сестер, кузенов и тёть может еще у тебя быть?
– Я совсем не лгу.
– Я предупреждаю тебя, что, если ты не докажешь своей родственной связи с этой вдовой по записям в родовой усыпальнице Ли, я прикажу наказать тебя сорока ударами трости. – Магистрат И остался очень доволен собой, так как придумал наконец способ расправиться с хитрющим судебных дел мастером. Он значительно посмотрел на приставов, стоявших в стороне, и те начали ритмично колотить своими тростями по земле, подчеркивая всю серьезность угрозы.
Но казалось, что Тяня это совершенно не заботит:
– О, проницательнейший из магистратов, сам Конфуций сказал: «В пределах четырех морей все люди братья». Если же все люди были братьями во времена Конфуция, есть все основания предполагать, что мы с Ли Сяои, являясь их потомками, состоим в родственных отношениях. Со всем уважением, я сомневаюсь, что ваша честь предполагает, что генеалогические записи семьи Ли имеют большее значение, чем слова великого мудреца.
Лицо магистрата И покраснело, но он так и не смог придумать подходящий ответ. Ах, как бы он хотел найти хоть какой-нибудь повод, чтобы наказать этого языкастого сунгуня, который, казалось, всегда обращал черное в белое, а правду в ложь! Императору нужны более усовершенствованные законы, чтобы можно было справиться с такими людьми, как этот.
– Перейдем к делу, – магистрат сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. – В чем заключается несправедливость, о которой она говорит? Ее родственник Цзе зачитал мне договор. Все более чем очевидно.
– Боюсь, здесь произошла ошибка, – сказал Тянь. – Я прошу принести договор, чтобы его можно было просмотреть.
Магистрат И отправил одного из приставов, чтобы привести богатого родственника вместе с договором. Все, кто находился в суде, включая вдову Ли, озадаченно смотрели на Тяня, не понимая, что тот задумал. Но Тянь просто гладил свою бороду и, казалось, совсем не интересовался, что происходит в мире.
