Пищелко и так отдаст под трибунал! - мелькнули мысль.
– Я полковник Эрнст, - сказал врач, - заместитель главного врача этого учреждения. Кем бы вы ни были, вы не имеете права уводить пациента без предписания главврача.
– Ошибаетесь, имею, - качнул головой Максим. - Этот человек не пациент и не подопытный кролик, это вы не имеете права держать его здесь.
– Он болен…
– Больным его делают ваши эксперименты. Мы ещё разберёмся с этим, определим виновных и накажем так, что небо с овчинку покажется! Пропустите!
– Останови их, - повернул врач голову к спортсмену. - Я вызову спецгруппу.
Тот пошёл на Максима, чуть косолапя, горбясь от чудовищных мышщ плечевого пояса и шеи.
Максим не тронулся с места, только особым образом шевельнул пальцами рук, готовя их к мгновенному напряжению. Растянул губы в сардонической улыбке:
– Ну-ну, герой, подойди ближе.
Парень словно бы споткнулся, встретив его ощутимо колючий взгляд, в глазах мелькнуло сомнение. Кем бы он ни доводился заместителю главврача по фамилии Эрнст, судя по всему, рисковать своим здоровьем он не хотел.
– Максим! - крикнул вдруг Гольцов.
Ещё не видя конкретной опасности - отвлёкся-то сего на один миг! - Максим нырнул на пол с перекатом, ощущая всем телом, как над ним с угрожающим улом пролетел знакомый «звуковой шар».
Воспользовавшись случаем, качок-спортсмен ударил Максима ногой, попал в бедро, ногу пронзила острая боль. Лишь бы не перебил сухожилие! - взмолился в душе Разин, подхватываясь и уворачиваясь от череды ударов: парень неплохо знал рукопашку и махал руками ногами со знанием дела.
Краем глаза уловив движение руки Эрнста (как он эго делает - формирует шары?! Что за приём?!), Максим ухватил руку противника, рывком развернул его, и брошенная врачом «звуковая граната» попала спортмену в голову.
Раздался дикий крик!
Глаза, нос и уши парня буквально вскипели тоненькими фонтанчиками крови - лопнули кровеносные сосуды! Он схватился руками за уши, потом закрыл глаза ладонями, осел на пол, мотая головой, что-то мыча. Дёрнулся раз-другой, повалился на бок и затих.
Максим встретил бешеный взгляд врача, нагнул голову, выдохнул:
– Ах ты, сука поганая!
Прыгнул к нему, качая маятник, чтобы тот не смог точно применить своё грозное оружие (мистика какая- то!). Однако господин Эрнст не стал сражаться с разъярённым противником, метнулся к застывшим охранникам, перепрыгнул турникет.
– Стреляйте же, чёрт вас возьми! Это террорист! Он кончит вас всех!
Охранники потянулись к оружию, но воспользоваться им не успели. С грохотом распахнулись входные двери, дребезжа стеклами, и в вестибюль ворвались подчинённые Разина - Кузьмич, Писатель и Штирлиц. Навели стволы пистолетов на охранников.
– Оружие на пол! - рявкнул Кузьмич. - Руки за голову! Лечь,… вашу мать!
Охранники послушно побросали пистолеты и легли. Судя по всему, они не были запрограммированы на выполнение приказов зама главного врача любой ценой.
– Что здесь происходит, командир? - подошёл к Максиму Райхман, посмотрел на стоявшего в халате Гольцова. - А он что здесь делает?
– Все объяснения потом, - опомнился Максим. - Уходим.
Профессионально прикрывая друг друга, члени группы вывели Гольцова на улицу, по очереди держа охранников и застывшего столбом врача на прицеле. Последним уходил Разин. Бросил взгляд на лежащего с окровавленной головой (ну и силища в этом шаре!) парня, посмотрел на господина Эрнста:
– А с тобой, сволота, мы ещё поговорим! Выясним, кто или что ты такое!
Дверь закрылась за его спиной, отрезая полный мрачной угрозы ответный взгляд заместителя главврача.
–
Ожидаемое
–
Гольцов сразу отправился под душ, а Разин с командой устроились в гостиной, поглядывая друг на друга. Ничего лучшего Максим не придумал, отвозя отца Марины на квартиру брата, и теперь размышлял, что делать дальше.
– Ну ты и заварил кашу, - покачал головой Райхман. - Неизвестно теперь, как её расхлёбывать. Конечно, этo приятная неожиданность, что наш бывший клиент жив и здоров, но стоило ли из-за него так рисковать?
– Осуждаешь?
– Как тебе сказать? Не хотелось бы из-за этого случая вылететь со службы. Погоны могут снять, ещё чего…
– Я дам показания, что вы действовали по моему приказу.
– Да разве в этом дело?
– А в чём?
Штирлиц отвёл глаза:
– Не надо было подставляться. Все мы теперь будем виноваты.
– Вы тоже так думаете? - оглядел Максим лица Кузьмича и Писателя.
– Я не считаю себя виноватым, - пожал плечами Геннадий. - Мы действительно работали по приказу и не знали, что происходит. Хорошо бы, если бы кто-нибудь мне объяснил - ради чего был устроен такой шум.
– А я согласен с командиром, - заявил Кузьмич. - Гольцов не должен сидеть в спецклинике в качестве подопытного кролика. Хотя мне тоже интересно, кого это он так разозлил, что его упекли в наш спецхран без права связи с родными и близкими. Командир, он тебе признавался, в чём дело?
Максим встал, зашёл в туалет, постоял у зеркала, разглядывая физиономию. Вспомнилась чья-то старая шутка: «Если вы стали похожи на фотографию в своём паспорте, срочно идите в отпуск». Кажется, он уже достиг данной кондиции.
Вернулся в гостиную, сказал сухо:
– Все свободны.
Подчинённые переглянулись. Штирлиц молча направился к двери, за ним Писатель.
– Зря ты так, командир, - проворчал Кузьмич, поднимаясь вслед за ними. - Не стоит сходить с ума из за юбки. Мы же добра тебе хотим.
Хлопнула входная дверь, в квартире стало тихо, только из-за двери ванной комнаты доносился плеск воды
Максим постоял мгновение с каменным лицом, переживая стыд и отвращение, метнулся в коридор, сбежал по лестнице вниз, опережая лифт. Догнал товарищей, спускавшихся в холл дома, перегородил им дорогу. Сказал, ни на кого не глядя:
– Простите, парни, нервничаю я…
– Да ладно, командир, - повеселел Кузьмич. - Мы понимаем.
– В случае чего мы с тобой, - добавил Писатель.
– Спасибо.
– Что ты собираешься делать? - хмыкнул Штирлиц.
– Доложу начальству, а там будь что будет.
– Пищелко взбеленится.
– Ничего, дальше Чечни не пошлёт, - криво улыбнулся Максим. - Авось отобьюсь.
– А нам что делать?
– Идите по домам, утром в Отдел, разгребайте бумаги, я схожу к полковнику и выясню свой статус.
