За эти несколько секунд успел вскочить на ноги и верзила-ротмистр (интересно, это у него кличка или реальное воинское звание?), поднял прямоугольный ствол электрошокера.
Не успею достать! - мелькнула мысль. Хорошо подготовлены ребята!
И в этот момент что-то произошло.
За спиной верзилы сгустилась темнота, он вздрогнул, широко раскрывыя глаза, и с грохотом упал лицом вниз. В спине ротмистра торчала рукоять ножа.
Текучий призрак, возникший, казалось, прямо из воздуха, переместился к застывшему «профессору», однако тот снова проявил невероятную для такого пожилого с виду человека реакцию и сноровку, сиганул через всю комнату и нырнрул в окно головой вперёд.
Треск, звон стекла, шум, удаляющийся топот…
Призрак остановился, превратился в невысокого и не слишком мощного мужчину неопределённых лет, на Максима глянули згакомые голубые глаза.
– Опять вы, - пробормотал он, опуская руки. - Расен…
– Идёмте, - сказал голубоглазый, одетый как самый обыкновенный среднестатистический житель России: однотонная коричневая летняя рубашка с короткими рукавами, тёмные штаны, лёгкие дырчатые туфли.
– К-куда?
– В машину.
– К-какую ма-шияу?
– Ваша на ходу?
– Разумеется.
– Я поеду с вами.
– Но Гольцов…
Расен склонился над Арсением Васильевичем, что-то сдела, и тот зашевелился, застонал, с трудом сел, держась за голову. Глаза его быти мутными, красными, в них стояла боль. Потом он уввдел Разина, раскрыл глаза шире:
– Максим?! Как вы здесь оказались?
– Ведите его к жашине, - сказал голубоглазый.
Максим подошёл к Гольцову, подставил плечо:
– Идёмте.
– Куда?
– К машине.
Они заковыляли к двери, но потом Арсений Васи льевич вспомнил о внучке и матери, остановился:
– Стеша! Мама…
Голубоглазый Расен нырнул за ситцевую занавеску, вынес девочку.
– Что с ней?! - дёрнулся Гольцов.
– Всё в порядке, сомлела немного.
– Я заберу её! - Арсений Васильевич прижал внучку к себе. - А что с мамой?
– У неё сердечный приступ, наши люди отвезут её в больницу. Не волнуйтесь, всё будет хорошо, за ней присмотрят.
– Кто вы?
– Р-р-р-р, - проворчал Максим.
Голубоглазый усмешливо прищурился:
– Это звучит короче - РРР. Но по сути верно. Поторопитесь, скоро всё узнаете.
Через полчаса, после преодоления всех заборов, oгородов и соседского подворья, беглецы разместились в машине Максима, бесшумно объявился голубоглазый спаситель, и машина тронулась с места, направляясь в неизвестность.
Дощечка четвёртая.
ПРОЗРЕНИЕ
–
Балясы
–
Земля была мягкой как пух и не прилипала к голым коленкам. Арсений ползал по ней от одной кучки картошки до другой, набирал ведро, ссыпал в мешок. Когда набиралось четыре ведра, нёс мешок в погреб и опорожнял в подклеть, где картошка и хранилась потом всю зиму.
Тепло.
Ласковое солнце греет спину.
Приятный ветерок овевает лицо.
Пахнет патиной, землёй, прелью.
Ранняя - бабье лето! - осень, трава ещё вовсю зелёная, а вот листва деревьев уже начала буреть. Недалеко время, которое называется золотой осенью, когда листва берёз и клёнов принимает все оттенки жёлтого, оранжевого и красного цвета, красота необыкновенная!
Мама и бабушка копают картошку, о чём-то переговариваясъ. Тихие будничные голоса, тишина, покой.
Арсений собирает урожай, но сам далеко отсюда - в будущем, где летают от звезды к звезде диковинные звездолёты и космонавты на каждом шагу встречаются с инопланетянами. Ему четырнадцать лет, и он совершенно счастлив, хотя ещё не знает об этом…
– Дедушка! - послышался откуда-то, из других времён и пространств девчоночий голос.
Арсений Васильевич выплыл из омута памяти, вздохнул: до сих пор не прошла эта боль - сладкая боль расставания с детством, сидит занозой в душе, не даёт сосредоточиться на реалиях теперешней жизни.
Третий месяц он со Стешей жил в лесу, на берегу небольшого озерца Светлояр, располагавшегося в ста километрах от Владимира и в пятнадцати от ближайшего села Кержень. Расен, голубоглазый воин неведомой структуры РРР, привёз их сюда ещё летом, сразу после нападения на дом Гольцовых в деревне спецгруппы ФСБ (об этом стало известно позже), вместе с Максимом, и оставил в деревянном домике, принадлежащем местному охотничьему хозяйству, на попечение деда Павла, сторожа и хранителя озера.
– Поживите здесь, покуда всё успокоится, - сказал Расен, познакомив гостей с дедом, - я приду за вами.
– Кто вы? - ещё раз попытался выяснить Арсени Васильевич. - Какую организацию представляете?
– Правник вам всё объяснит, - кивнул на деда Расен. - Устраивайтесь, отдыхайте.
Исчез он незаметно, словно растворился в ночи.
А спасённые им остались в доме, оказавшемся изнутри большим и просторным, совсем не таким, каким он виделся снаружи.
Максим выдержал неторопливой жизни всего неделю. Его деятельная натура не могла примириться с положением беглеца, с ровным течением бытия в природной глухомани, и, сообщив Арсению Васильевичу своё решение освободить Марину, он ушёл из сторожки.
Дел Павел, кряжистый, седобородый, темнолицый, с виду простодушный, ему не препятствовал. Посоветовал только держать точно на север, следуя старой тележной колее; дорог здесь как таковых не имелось, и до шоссе от озера надо было ехать по лесу около двенадцати километров.
Максим уехал на своей «Хёндэ» и, надо полагать, добрался до тракта, поскольку не вернулся. Да и дед Павел, хитрован и балагур, знаток и настоящий хозяин леса, не стал беспокоиться, словно знал, что с бывшим майором безопасности ничего не случится.
Арсений Васильевич много раз беседовал со стариком, возраст которого, судя по всему, зашкаливал за сто лет, и в конце концов уяснил, кого представляет собой голубоглазый спаситель по имени Расен. Хотя говорил Павел больше намёками, сыпал шутками и прибаутками и никогда не повторял сказанного.
Во-первых, Арсений Васильевич узнал, что территория вокруг озера Светлояр считается священной и принадлежит заповеднику «Керженский», а охотничье хозяйство и вовсе недоступно простым смертным, так как здесь с незапамятных времён и до начала двадцать первого века охотились высокие правительственные чины из Москвы. А вот в начале двадцать первого охотников как отрезало, и на леса вокруг Светлояр-озера сошли тишь и благодать.
