Собрав волю в кулак, молодой человек, не раз умирающий на просторах чужой реальности, открыл глаза и осмотрелся. Он действительно возвратился домой. В милый сердцу город, но в совершенно немилую абсолютно всем внутренним органам общагу. Где-то на тумбочке противно завывал будильник, торжественно сообщая о начале нового учебного дня. На соседней кровати немилостиво матерился сосед, пытаясь спрятаться от отвратительного, проникающего в самые глубины души звука под подушкой. Уже несколько лет студенты просыпались под атомную тревогу, иначе встать на пары было невозможно. Дотянувшись до смартфона, Муха отключил надоедливый аппарат, и жить сразу стало веселее.
Потянувшись всем телом и с удивлением услышав давно забытый хруст суставов, боец поднялся с кровати. Он вернулся из другого мира, теперь у него есть великая цель, а значит, глупо тратить время на всякую ерунду, такую как утренний сон. Усмехнувшись, Мухин резким движением выдернул подушку из-под головы соседа. Едва смолкшие отборные ругательства товарища, никогда не сдерживающего словесный поток, разнеслись, вероятно, по всему зданию общежития. Сосед, юноша лет двадцати трех, с длинными волосами, обычно перехваченными в хвост тугой резинкой, и вечно прищуренными, словно от яркого света, глазами, выскочил из нагретой за ночь постели, стремительно набросившись на Муху. Михаил, элегантным движением уйдя в сторону, перехватил правую руку приятеля и совсем не мягко уронил его на небольшой пяточок свободного места в центре комнаты.
– Совсем ты, Мамай, закостенел, – прокомментировал Мухин, падая в освободившуюся кровать. Матвей Анохин заслужил свое прозвище еще на школьной скамье. Из-за взрывного характера, постоянной язвительности и непрошибаемой упертости он шел по жизни, оставляя в прошлом выжженные дотла отношения с ненужными ему людьми и не признавая поражений. Небольшой дефект зрения придавал ему сходство с азиатами, что только способствовало укоренению клички. – Вставай, в универ опоздаешь.
– Ты хуже будильника. С этим бездушным аппаратом хотя бы договориться можно! – простонал Матвей, не делая ни малейшей попытки подняться с пола и прикидывая, удастся ли заснуть на новом месте, раз уж он все равно лежит. – Хорошо там, где нас нет. Вот пусть мои сокурсники и отдохнут от моего общества.
– Хорошо, – легко согласился Муха, вскакивая с кровати, перепрыгивая через него и замирая возле рабочего стола. – Значит, будешь сегодня помогать мне! Ты ведь журналистикой занимаешься, так расскажи о политической ситуации в мире, – попросил он, подхватывая банку растворимого кофе и щедро рассыпая его по кружкам. Почувствовав, что выспаться ему не позволят, Мамай неспешно поднялся на ноги.
– С каких пор в круг твоих интересов входит что-то, кроме порчи моей жизни? – язвительно уточнил он, но, наткнувшись на серьезный взгляд, прервался: – Ладно, слушай. Ситуация сейчас в мире откровенно поганая. Сибирская и Центральная Россия находятся в активной конфронтации, дело вполне может дойти до войны. К тому же Германия, значительно расширившая территорию в последние годы, подмяв под себя половину Европы, теперь планирует отхватить себе кусочек нашей разобщенной страны.
– Хочешь сказать, Германия может напасть на Россию? Как во Вторую мировую? – Удивленный Мухин повернулся к другу. – Их совсем ничему жизнь не учит?
– Знаешь, Муха, а я всегда подозревал, что ты приемный. С самого первого дня нашего общения. Ну не может такая интеллектуально развитая пара, как твои родители, произвести на свет кого-то с уровнем мышления близким к обезьяньему. – Анохин выхватил из рук друга кружку с кофе и осторожно сел на единственный свободный в комнате стул, жалобно скрипнувший под его весом. – В Великой Отечественной участвовал Советский Союз – мощное, развитое государство. А сейчас у нас даже Россия на части поделена. Понимаешь?
– То есть у нас нет шансов? – уточнил Михаил.
– Ну почему же, – задумчиво протянул собеседник, увлекаясь темой разговора. – Мы все же ядерная держава…
– Понятно, – грубо прервал товарища Муха. – А что, если этот лидер Германии, скажем, умрет?
Мамай смерил соседа задумчивым взглядом, прикидывая в уме последствия подобного происшествия.
– Страна останется обезглавленной, начнется грызня за власть. Европейские государства начнут выбивать себе автономию, как итог – гражданская война.
Муха задумчиво уставился в полупустую чашку.
– В принципе, так я и думал, – вдруг развеселившись, сказал он. – Значит, надо убить лидера вражеского государства и спасти мир от разрушения!
Мамай, услышав высказывание друга, подавился.
– Все-таки я тебе польстил, сравнивая твою мозговую активность с приматами, – протянул он, старательно закатывая глаза. – Ты действительно муха.
Усмехнувшись, Михаил обошел товарища, вытащил из шкафа полотенце и скрылся за дверью, намереваясь принять душ. Несмотря на язвительность, Мамай прекрасно разбирался во внешней политике и считался одним из лучших студентов своего вуза. То, что его мнение совпало с размышлениями Мухина, значило очень многое. Если одним убийством можно спасти сотни тысяч жизней, то так тому и быть. Не зря же Муха считался одним из лучших боевиков института! Осталось дело за малым: устроить личную встречу простого студента и правителя одного из крупнейших государств планеты.
Гениальные идеи, как известно, приходят совершенно внезапно и в самых неожиданных местах. На Михаила озарение сошло спонтанно, заставив пулей выскочить из уборной и в одно мгновение долететь до своей комнаты. К счастью, Мамай все еще был дома, а именно – вновь забрался под любимое одеяло и счастливо сопел, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Очередная попытка поднять спящего приятеля успехом не увенчалась, что нисколько Муху не огорчило. Подойдя к холодильнику и вытащив из него запотевшую бутылку минералки, спрятанную там на случай внезапной попойки, студент сделал несколько жадных глотков, крякнул от удовольствия и с наслаждением принялся поливать Матвея. Заорав так, словно от громкости зависела его жизнь, студент подскочил на кровати, попутно опрокинув стоящий рядом стул, и со зверским выражением лица взглянул на соседа, мысленно придумывая тому достойную смерть.
– Мне нужно удостоверение журналиста и пропуск на предстоящий саммит, – спокойно сказал Мухин, старательно делая вид, будто к внезапному пробуждению товарища не имеет никакого отношения. Впечатление портила лишь небрежно откинутая в сторону пустая бутылка. – Ведь должна же состояться какая-нибудь политическая встреча в обозримом будущем?
– Какой к черту саммит?! – заорал взбешенный Мамай. – Естественно, будет! Недели через две в Петербурге!
– Хорошо-хорошо, успокойся, – ухмыльнулся Михаил, поднимая руки в защитном жесте. – Сможешь мне достать приглашение? – И пафосно добавил: – Ты ведь в одной из крупнейших газет страны работаешь.
– Ага, некрологи пишу, – прошипел Анохин. – И ты сейчас рискуешь оказаться в моей рубрике следующим!
– Значит, великий Мамай, способный в этой жизни, как он сам утверждает, на все, не может сделать столь простую вещь? – в наигранном изумлении воскликнул Муха. – Не ожидал, не ожидал…
