– Это и было попроще.
– И все равно мне это кажется опасным, – сказал Финн. – Слишком многое может пойти не так.
– Да, риск существует, – признал Джеймс. – Но прогресс всегда опасен, разве не так? Чаще всего стены не разбирали по кирпичику. Кому-нибудь приходилось проламываться сквозь них.
«Кому-нибудь приходилось проламываться сквозь них». Машину словно накрыло пеленой. Повеяло предчувствием беды.
Финн постучал Джеймса костяшками по затылку.
– Тогда я рад, что у тебя такой крепкий череп.
Я закатила глаза. Доверь Финну разрядить обстановку!..
Джеймс ойкнул, но улыбнулся. Он вслепую отмахнулся от Финна.
– Считай, что тебе повезло, что я за рулем!
– А я нет! – сказала я. Это было так здорово – видеть улыбку Джеймса, – что мне захотелось продлить момент. Я попыталась стукнуть Финна по голове, но он отпрыгнул подальше на заднее сиденье.
– Не вмешивайся, женщина!
Ободренная смехом Джеймса, я отстегнула ремень безопасности и предприняла еще одну попытку. Финн поймал мой кулак на лету. Я дернула руку к себе, но он не отпускал.
– Эй! – Для удобства я встала коленями на сиденье, но теперь Финн крепко держал меня за запястье. – А ну пусти!
– Нет! Ты меня стукнешь!
– Вы что, в детство впали? – спросил Джеймс.
Финн дернул меня за руку, и я, взвизгнув, грохнулась на заднее сиденье. Как я ни изворачивалась, он сгрёб меня в охапку и растрепал мне волосы. Я ткнула его локтем в живот, и следом за хрюканьем Финна услышала смех Джеймса.
– Ты этого хотела? – поинтересовался Финн. – Думаешь, ты можешь меня одолеть, Марчетти?
Где-то зазвонил телефон Джеймса, но теперь я была слишком занята, пытаясь высвободить руку из захвата. Я отгибала его мизинец назад, пока Финн не вскрикнул и не отпустил меня, а потом я кинулась на него. Это казалось справедливым – взъерошить его волосы так же, как он растрепал мои, но Финн оказался слишком силен и удерживал меня на расстоянии. Я случайно стукнула его по ребрам и, к своему изумлению, услышала, как он по-девчоночьи визгливо хихикнул.
– О боже! – выдохнула я. – Ты боишься щекотки?!
Финн, сделавшись внезапно очень серьезным, наставил на меня палец.
– Не приближайся ко мне!
Я ухмыльнулась и бросилась на него, и мы так увлеченно сцепились, что сперва даже не заметили, что машина тормозит. Когда до меня дошло, я посмотрела на Джеймса в зеркало заднего вида и увидела, что он посерел.
– Джеймс! – позвала я. Финн попытался пощекотать меня под мышками, и я стукнула его по руке. – Прекрати! Джеймс!
Машина продолжала сбавлять скорость, и Джеймс направил ее к обочине дороги. Я метнулась вперед, а Финн сел ровно.
– Что случилось? – спросила я.
Джеймс одной рукой завел машину на обочину, а другой он прижимал к уху телефон.
– Я тут.
Я слышала человека на другом конце, дребезжащий звук, истонченный сотнями миль расстояния, но не могла разобрать ни слова. Но я видела лицо Джеймса. Оно было для меня словно открытая книга, потому что я научилась читать ее много лет назад. И от увиденного у меня пересохло в горле. Я пробралась обратно на переднее сиденье, позабыв о Финне.
– Да… – сказал Джеймс. – Хорошо…
У меня начало покалывать руки – так случалось всегда, когда мне было действительно страшно. Джеймс однажды сказал, что это происходит потому, что кровеносные сосуды сужаются, посылая кровь внутрь, на тот случай, если мне придется бежать или драться. Я сжала кулаки, пытаясь вернуть рукам чувствительность.
Мобильник выскользнул из руки Джеймса и упал на пол машины. Джеймс не шелохнулся – не попытался его поймать и вообще, кажется, не заметил его исчезновения. Пустая рука так и осталась возле уха.
– Джеймс… – прошептала я.
Он повернулся ко мне с каменным лицом. Глаза его были распахнуты, рот раскрыт в безмолвном крике.
А потом – словно плотину прорвало – он захлебнулся рыданиями.
Двадцать
ЭМ
Мы с Финном держались на расстоянии, и когда «БМВ» Джеймса сменил полосу и остановился, у нас тоже было время остановиться. Финн выключил фары дальнего света, и можно было надеяться, что с такого расстояния они нас не заметят.
– Как ты думаешь, у них там колесо спустило? – спросила я после того, как машина впереди простояла несколько минут.
Дверца «БМВ» открылась, и оттуда вышел Финн-младший.
– Черт побери, а я недурно выгляжу! – сказал Финн. Я дала ему подзатыльник.
Следующей открылась дверца со стороны водителя, и наружу вышел Джеймс. Плечи его поникли, одной рукой он опирался на капот.
Мне тут же стало не до шуток.
– Вот оно!
– Что? – Финн сощурился и стал присматриваться. – До этого же еще было четыре дня!
– Что-то изменилось.
Финн опустил голову.
– Бедный Джеймс. Бедный этот Джеймс.
Я не знала, что сказать. Джеймс там впереди был всего лишь мальчишкой. Он не заслужил этого.
Но я не могла забыть, что это один из моментов, давших начало известному мне будущему.
Юноши поменялись местами: Джеймс забрался на заднее сиденье, и к нему торопливо присоединилась Марина, а Финн сел за руль.
– Черт! – выругался Финн, выводя нашу машину со стоянки. – Он же не умеет водить!
«БМВ» рванул вперед и быстро стал набирать скорость. Он отыскал брешь в потоке машин на шоссе и резко встроился туда. Финн поморщился и последовал за ним. «БМВ» двигался в правом ряду, не добирая миль десять до верхнего предела скорости, и машинам сзади приходилось уходить влево, чтобы обогнать его. Его правый поворотник так и продолжал мигать маяком во тьме. На ближайшем съезде он ушел с магистрали и остановился на парковке «Холидей Инн», футах в двадцати от ближайшей машины.
– Молодчина, бро! – пробормотал Финн. «БМВ» умудрился занять два места сразу.
Мы смотрели с дальнего конца стоянки, как Марина помогла Джеймсу выбраться из машины и дойти до отеля. Финн достал из багажника пару сумок и двинулся за ними. Потом стало темно и тихо.
– Нат был хорошим человеком, – сказал Финн.
– Самым лучшим. – Я закрыла глаза и представила себе Ната, каким он был в тот вечер перед благотворительным балом, как он ждал на холоде у своей машины, пока я благополучно дойду до дома. Как улыбнулся и вскинул руку, когда я помахала ему с порога.
– Ты в порядке? – спросил Финн.
– Само собой, – сказала я. – Ну, на самом деле ничего ведь не изменилось. Для меня он мертв уже четыре года.
