— Смотри, Рианна. Небо, звезды, космос, Вселенная… Все это всегда меня манило. Тянуло и оставалось недоступным. Телом я находился здесь, а душой стремился туда. Я жил в уютном мире, созданном людьми, а хотел иного. Чего именно? Не знаю. И откуда у меня такая тяга, тоже не могу объяснить. Пока я был маленький, отец говорил, что это просто детские фантазии и нет в космосе ничего привлекательного, потом списывал все на юношеский максимализм и амбиции… Наверное, поэтому старался организовать мою жизнь так, чтобы не оставалось времени на глупости. По его мнению, глупости. А я все равно мечтал. А еще учился и спортом занимался, потому что надеялся стать одним из немногих, кто отправляется в экспедиции в открытый космос. К сожалению, отбор я не прошел, мне отказали. Тогда Натан Лайрович предложил стажироваться в его отделе. Я согласился. С анализом информации у меня никогда проблем не было, да мне и нравилось. А когда выяснилось, что меня отправляют в командировку на Терру, я был на седьмом небе от счастья! Мне выпал шанс побывать на другой планете, в другом рукаве Галактики! Однако Терра моих ожиданий не оправдала. Она мало чем отличается от Земли. Зато там я встретил тебя… Когда ты пела… когда я в первый раз тебя слушал, ведь голоса почти не воспринимал. Будто в другой мир провалился. Пустыня… Огромные, похожие на корабли живые существа, утопающие в рыхлом песке… Бушующий, практически черный океан… Все это вызвало в душе такой отклик, такую бурю эмоций, словно это и был тот мир, в который я мечтал попасть. Суровый, неуютный, но мой! Рианна, это было бесподобно! Изумительно! Это оказалось круче реальности, глобальнее всех фантазий. Я не знаю, как ты это сделала, но бесконечно благодарен тебе за возможность увидеть мою мечту. А когда ты попала в беду… Рианна, разве я мог отказать в помощи той, которая подарила мне то, к чему стремилась моя душа? Можно ли вообще думать о затратах, если чего-то очень сильно желаешь? Вот так. Понятно?
— Да, понимаю. — Мой голос тоже прозвучал не слишком спокойно. Тронутая его искренностью, я разволновалась. — Хочешь, я для тебя спою? Сейчас. Только тебе, больше никому.
— Очень! Но не здесь, не сейчас… — Мужчина спохватился, словно испугался.
— Почему?
Разговаривать спиной к нему было неудобно, и я все же развернулась в кольце удерживающих меня рук. Заглянула в глаза, совсем темные, ведь света было немного, поэтому их выражение осталось для меня загадкой. Однако стоять вот так, рядом, совсем близко, казалось правильным и неправильным одновременно. Видимо, не только мне, потому что, помолчав, опекун признался:
— Я боюсь, Рианна.
— Чего именно?
— С некоторых пор я боюсь своих желаний, — едва слышно выдохнул Дмитрий.
Ладони ласкающим движением скользнули по моей спине, объятия стали еще теснее. Я замерла, почувствовав жаркое, тяжелое дыхание у своего виска, и… И услышала:
— Время! А ну-ка спать! Быстро!
Он отстранился резко, стремительно. Перехватив мою ладонь, увел с террасы в дом.
Я расстроилась. Да, понимала, что он прав, что на сон мне осталось меньше, чем обычно, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось побыть с ним еще немного. А еще больше хотелось узнать, как дальше повел бы себя землянин. Он бы коснулся губами моих губ? То есть поцеловал? Мама так называла этот контакт. А еще она говорила, что если мужчина и женщина друг другу симпатизируют, то поцелуй совершенно закономерен. И что после него они не всегда становятся парой и женятся. Ну последнее как раз логично — люди льер не вырабатывают, их организмы иным способом настраиваются друг на друга. А я сейчас не в облике атрионки, значит, и мне поцелуй никакими серьезными последствиями не грозит. Вот и узнала бы, симпатизирует мне Дмитрий или же просто свои опекунские обязанности выполняет. Эх…
Нездоровое любопытство жгло изнутри и мешало уснуть. Подушка была неудобной, кровать — слишком жесткой. То я замерзала, то мне становилось жарко — автоматика комнаты никак не могла подстроиться под мои ощущения. В голове перемешивались воспоминания…
Сильные руки, заботливо меня обнимающие…
Приятно. Томительно.
Сдержанность мужчины, которую так хочется разрушить…
Как заставить его раскрыться?
Признание… «Голоса почти не воспринимал. Будто в другой мир провалился…»
Что-то еще было.
«…словно в другой мир попала. Вернулась обратно и даже не сразу поняла, где нахожусь…» — влажный блеск глаз взволнованной террианки, вручившей мне приглашение на второй тур.
Удивительное совпадение.
«Пустыня… Огромные, похожие на корабли живые существа, утопающие в рыхлом песке… Бушующий, практически черный океан…»
Дмитрий описывал Атрион, вне всяких сомнений. Эх, жаль, я не спросила, что именно увидела девушка. Можно было бы сравнить. И точно узнать, что за видения в головах людей стимулирует мое пение.
В том, что это именно так, я больше не сомневалась. И не только из-за слов опекуна. Вклад Сарсона Ярговича был ничуть не меньше. Правда, от версии о схожести видений пришлось отказаться. Разные люди видят разное, ибо желания и потребности у них различаются. Точка.
Почему я так решила? Да потому, что режиссер прямым текстом об этом заявил, когда я к нему явилась на следующий день, следуя пришедшему на мой вильют расписанию.
— Я был прав, когда заподозрил, что ваше пение сопровождается необычным эффектом. Вы не просто поете, Флориана, вы бьете по воображению в прямом смысле этого слова!
Расхаживающая передо мной по светлому паркету, размахивающая руками, затянутая в белый обтягивающий тонкий свитерок с высоким воротом и не менее узкие бежевые брюки, угловатая фигура Сарсона Ярговича смотрелась еще более нескладной. Даже черты лица казались еще острее из-за возбуждения, которое владело землянином.
— Я думал, это у меня одного такие странные галлюцинации возникают, думал с ума схожу потихоньку. Но нет! У других они тоже появляются. Различные. Основанные на тех мыслях, что в данный момент владеют сознанием.
Ах, так вот почему в предыдущие дни он просил меня спеть что-то коротенькое на свой вкус! И каждый раз моими слушателями были разные сотрудники репетиционного комплекса, с которыми режиссер потом уединялся для беседы.
— С научной точки зрения я это объяснить не в состоянии, я не специалист, но могу предположить некоторую стимуляцию участков мозга, отвечающих за образное мышление. Причем воздействует не сам звук, а что-то иное, неведомое, потому что прослушивание записи такого эффекта не дает.
Я лишь плечами пожала. Если уж он объяснить не может, то я тем более. Я ведь сама об этом побочном эффекте до откровений Дмитрия даже не догадывалась.
— Ваш опекун сказал, что вы на другой планете жили. Весьма вероятно, что непривычные условия на вас как-то необычно повлияли. Ваш организм отреагировал вот таким странным образом, и… Вуаля! Прорыв в вокале! Это поразительно!
