– Считайте, что я вам его дала. – Она снова положила голову ему на плечо. – Пожалуйста, произнесите мое имя снова.
– Шарлотта.
Он произнес это имя медленно, словно пробуя каждый слог на вкус. А затем вновь обнял ее здоровой рукой. В ответ она провела рукой по его животу и положила ладонь на клапан его бриджей.
– Бенедикт, я…
– Шарлотта, вы правда этого хотите или используете меня, чтобы что-то забыть?
– А что, обязательно должно быть только одно или другое? – Пальцы ее скользнули ему за ремень, и Бенедикт лишь с трудом удержался от стона.
– Значит, отчасти и первое, и второе? – пробормотал он, судорожно сглотнув. – Ладно, это я могу пережить.
Бенедикт опустился на один локоть и уложил Шарлотту на кровать. Он уже готов был на нее наброситься, но тут она снова заговорила:
– Прежде чем вы ко мне прикоснетесь, я должна вам кое-что рассказать.
Глава 10
– О, женщина!.. – в отчаянии простонал Бенедикт. – Неужели вы именно сейчас хотите поговорить? Сколько же у вас секретов?
Тут она убрала руку с клапана его бриджей.
– Больше, чем нужно. Но так случилось, что самый большой из них вы уже узнали. Узнали, что Мэгги – моя дочь. А этот – второй по значимости.
– Что ж, в таком случае я уверен, что смогу его принять, – в некоторой растерянности пробормотал Бенедикт. – Вот только… Не представляю, что же это может быть. Но все же я слушаю. Итак…
Шарлотта резко приподнялась на локтях – и в тот же миг прижалась бедрами к его бедрам – так уж получилось. Бенедикт воспользовался возможностью, чтобы расстегнуть несколько пуговиц у нее на спине. Но она по-прежнему молчала, и он с беспокойством проговорил:
– Боже правый, так у вас есть еще одна тайная жизнь? Молю, скажите хотя бы, что вас действительно зовут Шарлотта. Я ведь уже привык называть вас этим именем.
Она засмеялась – как он и надеялся. А потом вдруг выпалила скороговоркой:
– Я десять лет была куртизанкой в Лондоне.
– Хм… Ладно. Понятно. – Он приподнял голову, чтобы ее поцеловать. – Это звучит… весьма убедительно. Я ведь и не думал всерьез, что вы были странствующим миссионером.
Она позволила ему коснуться губами ее губ и тут же, отстранившись, спросила:
– Неужели это… для вас это не имеет значения?
– Имеет ли для меня значение, что вы достаточно умны и интересны, чтобы зарабатывать на жизнь, очаровывая мужчин? – Он уронил голову на матрас. – Признаюсь, имеет. Я думаю, это просто чудесно.
– Нет, это не чудесно. Не было чудесно. – Она тяжело вздохнула. – Но теперь с этим покончено. Я оставила ту жизнь позади.
– Ради Мэгги?
– По многим причинам. Жизнь, полная удовольствий, на самом деле – вовсе не удовольствие. – Она немного помолчала. – Но могу вас заверить, я никогда не брала в покровители мужчину, у которого была проблема с… У которого были какие-то…
– Ох, какая застенчивая девочка. Вы хотите сказать, что у вас нет сифилиса? Что ж, у меня тоже.
– Вот и хорошо. – Она уткнулась носом в его мускулистый живот. – Вас не смущает, что у меня было множество других мужчин?
– Шарлотта, вы находитесь в нескольких дюймах от моей давно уже восставшей плоти, и я…
– Ладно-ладно, тогда все в порядке, – пробормотала она. – Я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом.
– Так и будет, Шарлотта. А теперь… Нельзя ли сделать так, чтобы между нами было поменьше одежды? Вы уже полчаса на меня глазеете, а я даже к вашей груди не прикасался.
– Глазею! Ну и ну! – Бенедикт слышал по голосу, что она улыбалась. – Вы, наверное, только для того и дали себя ранить, чтобы я сняла с вас одежду.
– Нет-нет, мне просто повезло, – со смехом отозвался Бенедикт. И тут он вдруг вспомнил нечто очень для него важное. – Шарлотта, вы позволите мне потрогать ваше лицо? – спросил он.
– Моя внешность имеет для вас значение?
– Разве не будет справедливо, если я узнаю, как вы выглядите? Вы же знаете, как выгляжу я. Думаю, теперь моя очередь разглядывать вас.
– Но если вы ощупаете мое лицо… Тогда я должна узнать ваши недостатки.
– Шарлотта, ваше лицо такое, каким его сотворил Создатель – так же, как и мои недостатки, если бы они были.
– А их нет? Ни одного?
– Ни одного такого, который имел бы значение в постели.
– Ладно, хорошо. – Шарлотта тихо рассмеялась и тотчас же, опираясь на локти и колени, чуть переползла по кровати и устроилась рядом с Бенедиктом поудобнее, положив голову ему на плечо. – Что ж, ощупывайте, – сказала она.
Бенедикт протянул к ней правую руку и коснулся ее лица кончиком указательного пальца. Первое прикосновение было легким и дрожащим – словно первая капля дождя упала в пруд. Но когда его палец заскользил по ее лицу, между ними словно прокатилась какая-то мощная горячая волна. И вот он, наконец, узнал очертания ее лица. Одна бровь, изогнутая озорной дугой. Потом – другая. А затем – очертания ее глаз, которые она, несомненно, не раз закатывала в ответ на какие-нибудь его слова. И, конечно же, – губы, охотно отвечавшие на его поцелуй. А ее нос… Ну, это был вполне обычный нос, прямой и, кажется, идеального размера для остальных частей ее лица. Потом он ощупал контуры ее подбородка и шею. И провел большим пальцем по окружности уха, а также погладил ладонью щеки, на одной из которых был небольшой шрам чуть ниже скулы.
– Так вот вы какая, Шарлотта, – прошептал он. – Я знал, что вы прекрасны, знал с первой минуты, как только вы заговорили со мной.
Она судорожно глотнула и, прослезившись, пробормотала:
– Да, вот она я… какая.
До нее легко было дотянуться, и Бенедикт нашел завязки ее корсета. Его пальцы развязали их в одно мгновение – пальцы моряка справлялись и с более сложными узлами.
– Полагаю, Шарлотта, вы собирались освободиться от этой одежды, не так ли? – прошептал он.
– Мне уже приходилось спать в корсете, но, конечно, я предпочла бы его снять, – прошептала она в ответ.
– Вот и хорошо. Однако же… Если вам не понравится то, что я делаю, – только скажите, и я остановлюсь.
– Нет-нет, не останавливайтесь, – поспешно ответила Шарлотта.
И он снова ее поцеловал – раз, другой, третий… Причем это были не просто поцелуи – таким образом он как бы изучал ее лицо, а также пытался узнать, каков ее душевный настрой. Хотела ли она утешения? Тогда он ее утешит. Хотела острых ощущений? Это он тоже мог ей дать. Несколько минут он покрывал ее лицо поцелуями, а потом, тихонько застонав, она вдруг вцепилась пальцами в его волосы и прошептала:
– Но мы не должны шуметь. Никто не должен нас услышать, понимаете? – Она взяла его за руку и поднесла ее к своей груди.
