Напряжение начало спадать, и Шарлотта, приободрившись, отважилась посмотреть на Эдварда. Тот сейчас выглядел как собака, ожидавшая, что ее вот-вот ударят, но вместо этого получившая бифштекс. А леди Хелена стояла с красными щеками – словно ей надавали пощечин; ноздри же ее в гневе раздувались, и казалось, что она сейчас задохнется от возмущения.
Шарлотта отвела от нее взгляд и, посмотрев поверх толпы, громко проговорила:
– Поскольку все вы проделали такое долгое путешествие, чтобы присутствовать на этой выставке… Я надеюсь, вы оцените незаурядный талант мистера Селвина. Я полагаю, что его как портретиста ждет блестящее будущее. Он превосходно умеет рисовать одежду. Взгляните, как замечательно он нарисовал ожерелье!..
Слава богу, раздался веселый смех.
– И знаете, – говорила Шарлотта, – если кто-нибудь пожелает приобрести это ожерелье… Что ж, вы сможете сказать, что видели его в его естественной среде обитания, если можно так выразиться.
С этими словами она сделала реверанс, спустилась с помоста и ушла. Быстро, проталкиваясь сквозь толпу, пока никто ее не остановил. Чтобы скрыть дрожь, она крепко сжимала кулаки.
Что ж, вот это и совершилось. Это было ужасно… но она это сделала.
Шарлотта прошла в маленькую отдельную гостиную, где они с Бенедиктом совсем недавно беседовали с миссис Поттер. Она знала, что очень скоро ее кто-нибудь найдет, но сейчас у нее было несколько минут, чтобы хоть немного успокоиться. Ох, чего бы она сейчас только не отдала за кружку холодной воды, чтобы плеснуть в свое пылавшее лицо. Шарлотта осмотрелась, но поблизости не было ни кувшина, ни тазика – только стулья, стол, окно, камин…
Тут она повернулась к двери – и увидела лорда Рэндольфа, заполнившего дверной проем.
– Прекрасная речь, – проговорил он. – Я о-очень рад, что вы смогли прийти на выставку.
Шарлотта спрятала дрожавшие руки за спину.
– Вы сыграли жестокую шутку, милорд.
– Не более жестокую, чем вы заслуживаете за то, что сбежали от меня.
– Шутку не со мной, – Шарлотта криво усмехнулась, – а с Селвином. Вы поставили его в очень неловкое положение.
Рэндольф пожал плечами и переступил порог комнаты. Пристально глядя на Шарлотту, он приблизился к ней и проговорил:
– Селвин сам себя поставил в неловкое положение. Кажется, он вами слегка одержим, не так ли?
Значит, Рэндольф не знал. Не знал про Мэгги…
– Но разве вы можете его в этом упрекнуть? – Шарлотта изобразила улыбку. – Вы ведь тоже не смогли меня отпустить.
– Я всегда буду с вами. – Маркиз провел ладонью по ее щеке и коснулся пальцем шрама. – Перл, вы не можете вечно прятаться и притворяться той, кем не являетесь. И вы никогда не будете принадлежать никому другому.
Шарлотта стиснула зубы и с ненавистью в голосе процедила:
– Никому… кроме самой себя. Да, именно так. И так всегда и было.
Однако она ошибалась – и прекрасно об этом знала. Потому что она, Шарлотта, принадлежала еще и своей покойной сестре Маргарет. И она всем сердцем принадлежала своей дочери Мэгги, хотя девочка об этом даже не подозревала. Кроме того, она отдала себя Бенедикту Фросту – и отдавала день за днем. Но знал ли он об этом?..
Тут Рэндольф навис над ней – высокий и мрачный, – на лице его появилась гримаса недовольства.
– Что ж, еще одна прекрасная речь… Но не вам, Перл, решать, когда наш союз закончится.
– Вообще-то – мне, – заявила Шарлотта.
Резко развернувшись, она шагнула к двери, и в этот момент маркиз ударил ее по лицу тыльной стороной ладони, и кольцо с изумрудом, красовавшееся на его пальце, рассекло ей губу. От удара в ушах у нее зазвенело, голова закружилась, а рот наполнился кровью. Рэндольф же, глядя на нее, усмехался.
И тут она плюнула в него, забрызгав кровью его безупречную льняную рубашку.
– Подумать только… Ведь я когда-то называла вас «покровителем», – процедила она с презрением.
– Ты посмела плюнуть в пэра? – Маркиз вскинул подбородок.
– Для меня ты не пэр, – в ярости прошипела Шарлотта. – Я знаю, что ты ни о чем не заботишься, кроме собственной персоны. Что же касается твоей гордости… Возможно, я спасу ее, если скажу тебе следующее… Ты меня не теряешь, потому что я никогда не была твоей собственностью!
По косяку двери постучали, и в комнату заглянул Бенедикт.
– Мисс Перри? И лорд Рэндольф, если не ошибаюсь? Возможно, вы будете рады узнать, что этот идиот Селвин продал уже три картины.
Рэндольф эффектным жестом достал из кармана носовой платок. И вместо того чтобы предложить его Шарлотте – у нее кровоточила губа, – он стал вытирать свою рубашку, разумеется…
– Очень странно… – пробормотал маркиз. – Ведь на продажу выставлена только одна картина – та, что принадлежит мне. Остальные я взял на время у их владельцев.
– Что ж, думаю, он без труда сможет написать картины по заказу, – сказал Бенедикт. – Кажется, у него талант по этой части.
– Мы очень мило побеседовали, Рэндольф, – пробормотала Шарлотта. – Но, несмотря на это… Не думаю, что мы с вами когда-нибудь еще встретимся.
– Ах, Ла Перл, Ла Перл… – Рэндольф пристально посмотрел на Шарлотту и с улыбкой проговорил: – А ведь я мог бы из вас кое-что сделать…
– Я уже была кое-чем и до того, как мы с вами познакомились, – отрезала Шарлотта. Она повернулась к Бенедикту, все еще стоявшему в дверях. И он протягивал ей носовой платок, – по-видимому, понял по ее голосу, что она в нем нуждалась. Шарлотта взяла платок и, выплюнув в него кровь, спросила: – Мистер Фрост, вы проводите меня домой?
– Домой, говорите?.. – послышался у нее за спиной голос маркиза. – А как вы думаете, долго ли еще жилище викария будет вашим домом?
В этот миг Шарлотта поняла, насколько точно была рассчитана его месть. Устроив выставку в деревне, где жили ее родители, он добился того, что их спокойная благопристойная жизнь будет разрушена, даже если ей, Шарлотте, каким-то образом удастся сбежать. Рэндольфу нравилось причинять боль, и он уже оставил у нее на лице шрам. А теперь он намеревался нанести рану и ее близким.
Даже не взглянув на Бенедикта, Шарлотта проговорила:
– Мне нужно идти. Я должна уйти отсюда.
Напряженная как струна, она стремительно вышла из комнаты. Бенедикт сунул трость под мышку и последовал за ней, ориентируясь по звуку ее шагов.
Судя по звукам, улица была пуста. Пока пуста. Жители Строфилда собрались в общей комнате «Свиньи и пледа», а лондонские гости – на втором этаже. Но было ясно: скоро эти две половины общества встретятся и заговорят. Что, вероятно, уже и сделала миссис Поттер.
– Шарлотта, вы не сможете от этого убежать, – проговорил Бенедикт.
Шарлотта остановилась, затем развернулась к нему, и казалось, даже скрип гравия под подошвами ее ботинок звучал яростно.
