– Ох уж эти ваши ножи… Пойдемте, мисс Перри. Давайте поищем вот здесь. Это вовсе не сундуки, а маленькие ящики, так что нужно смотреть внимательно, чтобы их не пропустить.
– Маленькие ящики… – эхом отозвалась Шарлотта. Она прежде не задумывалась о том, в чем хранились монеты. Но они, конечно, были очень тяжелые, так что их нельзя сложить в один большой сундук. – Что ж, значит, маленькие ящики, – повторила она. – О!..
Под корзиной, сделанной, кажется, из кожи слона, стоял какой-то металлический ящик. Раньше ей было противно трогать эту корзину, – да и зачем? Ей ведь требовался дорожный сундук, а вовсе не кожа бедного животного… И металлический ящик она тоже не искала. Фу, эта кожа… В следующее мгновение Шарлотта увидела еще два маленьких ящика.
– Мистер Лайлак! – закричала она. – Кажется, я их нашла!
Сыщик тотчас же подбежал к ней. Отбросив корзину в сторону, он стал подтаскивать металлические ящики поближе. Каждый был по размеру меньше шляпной картонки, но весил столько, что Лайлак пыхтел от напряжения.
– Они ужасно тяжелые, – пробормотал он, с трудом переводя дух. – И это – хороший знак. Каждый полный ящик с монетного двора весил сто пятьдесят фунтов.
– Да уж… – прошептала Шарлотта. – Представляю…
Она провела пальцем по крышке одного из ящиков, стирая с нее пыль и песок. На крышке был выдавлен королевский герб.
– Мистер Фрост! – позвала Шарлотта. – Помогите, пожалуйста, мистеру Лайлаку передвинуть эти ящики. А я покараулю нашего гостя.
– Возьмите мой пистолет. – Лайлак протянул ей оружие.
Шарлотта кивнула, взяла пистолет и отошла к арестованному.
Наконец, передвинув много всякой всячины, Лайлак и Бенедикт поставили три маленьких, но тяжелых металлических ящика у входа в конюшню, всего в футе от мрачного Смита, закованного в наручники.
– Что ж, давайте взглянем, – сказал Лайлак. – Есть здесь где-нибудь лом?
– Нет, не видела, – ответила Шарлотта. – Тут никогда не было ничего полезного.
– Но у меня снова есть мой нож. – Бенедикт достал его из сапога. – Лайлак, можете им воспользоваться, только потом обязательно верните.
– Обязательно, – буркнул сыщик.
Он возился с первым ящиком не так уж долго – вскоре ящик был открыт, а внутри него… Внутри было золото – яркое, блестящее, теплое, монета к монете…
– Это оно… – У Шарлотты пересохло в горле. – Бенедикт, это золото… наверное, вам стоит его потрогать.
Затем Лайлак вскрывал остальные ящики, а Шарлотта тем временем держала на прицеле Смита. Бенедикт же присел на корточки перед первым ящиком и погладил своими чуткими пальцами золотые монеты. Потом взял несколько штук и потер их большим пальцем, чтобы еще лучше почувствовать монеты на ощупь.
– Теперь все нужно снова запечатать, и в монетном дворе их пересчитают, – сказал Лайлак через несколько минут. – На глазок, здесь ровно половина всех монет, за вычетом соверена или двух, отданных невезучим служанкам.
Смит заскрежетал зубами, а сыщик, снова взяв блокнот и карандаш, проговорил:
– Как только все будет улажено, кто-то из вас получит половину королевского вознаграждения. Так кто же именно нашел золотые соверены на сумму в двадцать пять тысяч фунтов?
Бенедикт разжал пальцы, и монеты посыпались обратно в ящик. Бенедикт же, выпрямившись, проговорил:
– Нашел не я. Слепой не может ничего найти.
– Но Бенедикт!.. – воскликнула Шарлотта. – Бенедикт, зачем вы так говорите? Мы с вами вместе…
– Нет, это не мое, – перебил он. – Награда не моя. – Выражение его лица оставалось совершенно спокойным, но чувствовалось, что спокойствие давалось ему не так-то легко. – Мисс Перри, ящики нашли вы. Вы и получаете награду.
«Возьми это. Позволь мне любить тебя», – Шарлотте хотелось, чтобы он имел в виду именно это.
«Позволь мне уйти от тебя», – вот что она должна была сказать в ответ. И она непременно это скажет – как и планировала.
– Поскольку соверены были найдены на земле, на которой живут мои родители, – сказала Шарлотта, – награда должна отойти к ним.
Она покосилась на Лайлака, и тот, перехватив ее взгляд, проговорил:
– Итак, две тысячи пятьсот фунтов. В процентных бумагах это будет примерно сто фунтов в год. Неплохой доход для пожилой пары, которая хочет уйти на покой и поселиться в новом месте, если, скажем, ситуация здесь станет слишком напряженной для них.
– Да, неплохой доход, – кивнула Шарлотта. – Но и не такой уж большой… – И действительно, хотя золото было найдено, его оказалось недостаточно, чтобы радикально изменить к лучшему чью-либо жизнь. К тому же из-за этого золота была убита ни в чем не повинная девушка…
Но у Шарлотты была еще одна идея. До того, как уехать, она собиралась сделать еще кое-что, чтобы помочь своим близким. А затем она все-таки отыщет среди этого хлама дорожный сундук и отправится в путь.
Глава 19
– Я совершенно уверена, – читала Мэгги вслух дедушке с бабушкой и Бенедикту, – что леди Хелена купит это ожерелье – хотя бы только для того, чтобы его уничтожить. Не соглашайтесь меньше чем на семь тысяч пятьсот фунтов.
Чуть раньше, в этот же день, Шарлотта уехала. Ее дорожный сундук был такой старый, что пришлось приспособить подпругу от седла для того, чтобы его закрыть. Так Бенедикту сказал преподобный Джон Перри.
– Я просил ее не уезжать, – добавил викарий, – но она сказала, что должна. И отказалась взять деньги, совсем ничего не взяла, только немного мелочи на оплату дилижанса.
Почти сразу же после ее отъезда Мэгги нашла на столе в столовой записку, а рядом с ней лежала россыпь драгоценных камней – оказалось, что это было ожерелье. «То самое ожерелье, – думал Бенедикт. – То, которое сверкало на шее Ла Перл на всех картинах». Оно потеряло свою загадочность, когда Рэндольф настиг Шарлотту, а потом раскрыл ее тайну жителями деревни. Мерзавец… И оставалось только гадать, где он сейчас находился. Возможно, его карета с гербом уже отбыла, поскольку он сделал свое гнусное дело.
– Ваша дочь хочет о вас позаботиться, – сказал Бенедикт. – Этой королевской наградой и деньгами от продажи ожерелья она обеспечила вам достаточный доход для благополучной жизни. – Если они решат вложить эти деньги в процентные бумаги, то будут иметь четыреста или даже пятьсот фунтов годового дохода. То есть вполне достаточно, чтобы бросить все и переехать в другое место, если возникнет такая необходимость. Да-да, вполне достаточно, чтобы никогда больше не беспокоиться о деньгах. Но ведь всегда найдутся другие поводы для беспокойства…
Преподобный долго молчал. Наконец, тихо вздохнув, проговорил:
– Мне шестьдесят два года. Полагаю, и впрямь пришло время подумать о пенсии.
– Дедушка, что ты имеешь в виду? – спросила Мэгги.
