— Очень серьезная, — кивнул Никита и кисло глянул на Плетнева. Похоже, тот не стал докладывать начальству о его успехах в раскрытии преступлений против кошачьих личностей.
— Может, и не очень, но сверху звонят, интересуются, — усмехнулся полковник.
— Ну, тогда скажите, что восьмой кошки не будет, — буркнул Никита.
— Лейтенант Бусыгин хочет сказать, что он раскрыл дело и установил личность виновного, — сказал Плетнев.
— И почему я ничего не знаю?
— Подозреваемая во всем призналась, но тут же пошла в отказ. А железных улик у Бусыгина нет.
— Но личность установил? — Шишов с интересом смотрел на Никиту.
— Некто… — Плетнев щелкнул пальцами перед своим виском.
— Вероника Игонина, — напомнил Никита. — Пыталась вернуть своего бывшего, запугивала дохлыми кошками его жену. Типичная московская дура.
— А есть нетипичные? — добродушно улыбнулся полковник.
— И делятся они на виды и подвиды. В том числе почкованием.
— Игонина, Игонина… — в раздумье проговорил Вересов. — Тут у нас Игонин по сводке проходил. Обращался в травму за медицинской помощью. Что там конкретно, не помню, но можно глянуть.
Он открыл папку, заглядывать в нее не стал, а в ожидании посмотрел на Шишова. Тот кивнул, требуя продолжения. Вересов не заставил себя долго ждать.
— Та-ак… Игонин Марк Анатольевич, шестьдесят девятого года рождения… Был физически избит, обратился за помощью, перелом челюсти не подтвердился, заявление писать отказался.
— Как был избит? — заморгал Шишов.
— Физически, — подтвердил Вересов, давая понять, что ему и самому смешно.
— М-да…
— Физически избит и морально изнасилован, — вставил Птицын.
— Игонина Вероника Марковна, — вспомнив отчество, сказал Никита. — По возрасту может быть его дочерью.
— И где этот Игонин был избит? — спросил Плетнев.
— Где его избили физически и морально, документально не подтверждено… — иронично глянув на Никиту, сказал Вересов. — Но вчера же был вызов на Паркетную улицу, вроде как драка. Факт не подтвердился, меры не принимались…
— Улица Паркетная, дом восемнадцать? — встрепенулся Никита.
— Дом восемнадцать, — кивнул Вересов.
— В этом доме живет парень, по которому страдает Игонина, и его жена, которую она пыталась запугать мертвыми кошками…
— Страдает Игонина? — постучал пальцами по столу Шишов. — И отец ее пострадал?
— Выходит, что да.
— Кто он такой, чем занимается?
Вересов развел руками, но у Никиты было что сказать.
— Судя по машине, на которой ездит его дочь, человек он не бедный. И квартира у нее своя… Еще у отца есть страшные адвокаты, которые могут размазать меня по стенке.
— Мертвые кошки, живые адвокаты… — в раздумье проговорил полковник. — Все смешалось… А наша задача раскрывать и предотвращать… Надо бы разобраться, что там да как.
— Бусыгин у нас большой специалист по кошечкам, — хмыкнул Мотыгин.
— Специалист, — строго посмотрел на него Шишов, — если серийное убийство раскрыл…
— Ну, не совсем, — едва слышно подал голос Птицын.
— И не надо. Кошки пусть пока отдыхают, а ты, Бусыгин, давай по людям пройдись. Что там за драка, может, убийство назревает?.. Только не зацикливайся на этом, узнал, собрал, раскинул. Если пасьянс на казенный дом, будем посмотреть, а если ничего серьезного… Давай, Игорь Павлович, — кинул Шишов в сторону Плетнева, — подключай лейтенанта к серьезным делам, пора ему оперяться.
— Так оружия нет.
— Будет. И оружие завтра будет, и удостоверение.
Начальник части по-отечески улыбнулся, воодушевляя Никиту на ратные подвиги. Но тут же потерял к нему интерес и спросил:
— Что там у нас по делу Окуневского?
Никита по этому делу не работал, информацией не владел, поэтому его вежливо попросили за дверь. Обижаться он не стал. Во-первых, глупо, а во-вторых, у него все еще впереди.
Сначала позвонила мама. И пропесочила до самых почек. Как Олег посмел поднять руку на святая святых, на самого дядю Марка? Ну, зашел он к ним в гости, ну, попил чаю с Лизой. Если она любезничала с ним, что здесь такого? Она же не святая, от нее не убудет. О том, на какой чаек напрашивался Игонин, Олег уточнять не стал.
— Если вам с папой что-то не нравится, можете отказаться от сына, — резко бросил он.
— Ну нет, лучше мы откажемся от этой твоей!..
Скрипнув зубами, Олег отключил телефон. Позиция мамы удивления не вызывала, на этом фронте без перемен. Куда больше напрягало поведение Игонина. Этот подонок тянул свои грабли к Лизе без всякого стеснения. Получил по морде, нет, чтобы смолчать, он растрезвонил «на всю ивановскую». И у Лизы он гостил, и Олег не так его понял. Но жена-то его все правильно понимает, и Вероника неспроста приходила, спрашивала про отца. Все знают, что Игонин помешан на Лизе. Это ли не почва для домыслов? Дядя Марк просто само совершенство, ему невозможно отказать, значит, Лиза — шлюха, а Олег — рогоносец.
Лиза уже давно дома, и ему пора. Но только он собрался уходить, как появился знакомый полицейский лейтенант. Высокий, плотный, черты лица тяжелые, но четкие, правильные. Глаза словно светились изнутри, казалось, они жили своей жизнью. Парень изображал строгий официоз, а глаза насмешливо улыбались, чем очень раздражали Олега. Но может, они для того и улыбались, чтобы раздражать.
— Лейтенант Бусыгин.
— Это я уже понял.
Олег на мгновение задумался. А может, он понял все не так. Что, если стоящий перед ним лейтенант — липовый? Что, если это очередной поклонник Лизы? Не знает, как мосты к ней навести, вот и примазался к кошечкам.
Но Бусыгин как будто прочитал его мысли и тут же раскрыл свои «корочки»:
— Новенькие, только что получил.
Он не хвастался, а всего лишь устанавливал контакт. Олег, конечно же, изучал психологию, поэтому все понял. И еще нужно было вспомнить, о чем Лиза говорила с этим перцем.
— И что вы хотите от меня узнать?
— Да вот, вызов по вашу душу был. Драка в квартире.
Полицию вызвала тетя Рина, но к тому времени, как прибыл наряд, Игонина и след простыл, так что никаких репрессий не последовало. Полицейские уехали, а Олег остался ждать, когда потерпевший напишет заявление… И это, кажется, случилось. Неспроста же здесь Бусыгин.
— Не было ничего.
— Ничего? Челюсть человеку сломал, и ничего?
— Да нет! — мотнул головой Олег. Мама бы ему обязательно сказала, если бы Игонин оказался в больнице. С переломом челюсти только туда.
