— Вы на свидание с Олегом, или есть желание покаяться? — задал он вдруг вопрос.
— Вам так хочется меня посадить? — устало спросила Елизавета.
— Нет. Но если вы виновны, ничем не смогу вам помочь, — сказал он, трогая машину с места.
— Если я виновна, то лишь в том, что не захотела быть любовницей Игонина. Это его взбесило…
— И?
— Олег его не убивал. Это я вам точно говорю.
— Тогда его подставили.
— Возможно.
— Кто?
— Не знаю.
— Вы сказали, что собирались замуж.
— Я похожа на женщину, которой грозит умереть старой девой?
— Нет.
— И я тоже так думала… Сначала был Валера, потом появился Миша. Валеру я держала про запас, в результате потеряла и того и другого… Потом был Кирилл… С ним я жила три года… После него ни с кем больше не жила…
— Почему?
— Да потому, что лучше жить одной, чем так… Я работала, а он баклуши бил… Полное ничтожество… Потом появился Олег… Я и не думала, что снова могу влюбиться…
— А Кирилла вы любили?
— Что вас интересует, моя любовь или сам Кирилл? Если вы думаете, что Кирилл мог отомстить нам с Олегом, то это даже не смешно… Хотя нет, смешно. Вы же не знаете Кирилла… Если на месте преступления были следы от дивана, значит, Кирилл был там.
— Следы от дивана?
— Иванушка-дурачок на печи ездил, а этот дурачок — на диване.
— Может, у него и волшебная щука есть?
— Есть. Во рту. Язык у него волшебный, — усмехнулась Елизавета. — Я сама, помню, уши развесила… И не я одна такая… С кем сейчас живет этот альфонс, я не знаю, но могу дать адрес его родителей.
— Альфонс?
— Самый натуральный.
Никита провел рукой по затылку. Разве можно воспринимать всерьез диванного альфонса? Наверняка какой-нибудь изнеженный нарцисс.
— А Валера?
— У Валеры уже давно семья… А Миша разбился… На машине…
— Печально.
— Я плакала, когда узнала… Не скажу, что он был идеалом… Я, дура, идеал тогда искала… А-а, ладно! Что есть, то есть… — Елизавета повела рукой, как будто отмахивалась от самой себя.
— А что есть?
— Олег… Я люблю его. И отношусь к нему очень серьезно. Но у нас разница — девять лет. Думаете, меня это не напрягает? Еще как напрягает. Иногда я ставлю себя на место Ирины Николаевны и где-то ее понимаю…
— Вам нужно с ней помириться.
— Да… Но домой я не вернусь. Пока Олега не выпустят…
— А где жить будете?
— Я могла бы уехать домой, в Нижний, но это там, а Олег здесь… Сниму номер в гостинице…
— А если Олега выпустят нескоро?
— Сниму квартиру, — пожала плечами Елизавета.
И Никита не знал, чем ей помочь. Во-первых, она жена подозреваемого. Во-вторых, он служит в полиции, а не в бюро добрых услуг.
— Можете пожить у меня, — неожиданно для себя предложил он.
— Исключено! — качнула головой Елизавета.
Ему бы успокоиться, но вожжа уже попала под хвост.
— Вы не поняли, у меня — это не значит со мной. Квартира у меня своя. Однокомнатная, но своя. А сам я с родителями сейчас, от них на работу ближе, и в пробках стоять не надо.
— К тому же вы должны находиться у меня под контролем. — Никита улыбнулся, давая понять, что ищет причину взять ее к себе на постой.
— Это несерьезно.
— И у меня стимул будет, чем быстрей Олега отмажем, тем вы быстрей съедете.
— Ну, если только так.
— Тогда поехали!
— А как же Олег?
— Вас к нему сейчас и близко не подпустят. А я вас отвезу, и к нему.
Никита прибавил скорости. Он понимал, что погорячился. Но делать нечего, назвался кузовом, получай грузди. А ехать далеко, так что придется поднажать.
Но далеко они уехать не успели. Никите позвонил Плетнев и поставил задачу.
— Надо ехать обратно, — переговорив с начальником, сказал Никита. — Улица Паркетная, дом восемнадцать, Кондакова Елизавета Александровна. Если, конечно, она согласна встретиться со следователем. И ответить на ряд вопросов.
— Так я и собиралась, — кивнула она.
— Вот и отлично.
— Может, с Олегом разрешат свидеться?
Никита кивнул. Это хорошо, что Елизавета не чувствует за собой вины. Или это игра на публику?
Глава 7
Экспертиза — дело тонкое и долгое, но тем не менее результат уже был готов. Кровь мужская, взрослого человека, по группе — полное совпадение. Генетическая экспертиза даст более точный результат, но это время. Впрочем, уже и так все понятно. Во всяком случае, для Плетнева.
— Ну что ж, картина ясна. Игонин унижает жену, муж в бешенстве. Где живет обидчик, муж знает, остается только продумать план и привести его в исполнение. В распоряжении у Кондакова была целая неделя, даже больше. За это время он смог подготовиться.
— И даже заболеть умудрился, — кивнул Птицын и удивленно глянул на Никиту. Интересно, кто допустил его на столь важное совещание у начальника отделения?
— Ну, заболеть он мог и без причины. — Плетнев перевел взгляд на Вересова: — Что там у нас по камере с Паркетной?
— В указанное время Кондаков к машине не выходил, — развел тот руками.
— Он мог подойти к ней в обход камеры, — сказал Никита. — Там следы на снегу. По газону. Две ниточки — туда и обратно. Прямиком к машине.
— Чьи следы?
— Ну, я не замерял.
— Может, собачьи? — ухмыльнулся Птицын.
— Да нет, с твоими ногами я бы не перепутал, — парировал Никита.
— Бланку надо было сказать, он бы слепки снял.
Одним пальцем Плетнев показал на Никиту, другим на Птицына. Он все видит, и они у него под контролем. А будут собачиться, он их выгонит на мороз.
— Вы так быстро уехали.
— Поторопились.
— Я машину сфотографировал. — Никита выложил на стол свой смартфон. — Там под колесами целина. Машина с места даже не съезжала. Во всяком случае, в день убийства.
— То есть шестого января «Форд» стоял на месте?
— Я сразу это сказал.
— Может, не завелась?.. Или Кондаков решил на такси?
— А нож? Почему тогда нож в машине оказался?
— Студент! — Птицын развалился на стуле, сложив руки на груди. — Знаний нет, опыта нет…
