Он и сам чувствовал, что ему нужен покой. Пока лежишь, все хорошо, встанешь, и поплыли туманы над рекой.
— Сличить не с чем, нет Вероники, пропала.
— Идиотка… — не смог сдержать эмоций Никита. — Наврала с три короба, пацана подставила…
— Какого пацана? — не понял Плетнев.
— Нежилова. Одноклассника своего. Как будто это он кошек убивал… А это Петрушина работа. Он убивал, а Вероника подбрасывала. Или они вместе… И бомжа какого-то приплела, нет, чтобы правду сказать… Доигралась, дура! Может, лежит где-то под снегом, до весны.
— Ты видел, что тебя именно Петрушин ударил?
— Нет, конечно. В глазах только светомузыка крутилась, — усмехнулся Никита. — И танцпол раскачали… Но это Петрушин был. Соседка его опознала.
— Опознала по фотографии. И видели его только во дворе дома.
— Когда он выходил из подъезда.
— Просто выходил. Зато видели, как выбегал человек в спортивном костюме, в балаклаве. Как такого опознать?
— Но ведь был. И в квартиру к Веронике он приходил, чтобы «пальчики» свои стереть.
— Петрушина видели только во дворе дома… Это я к тому, что не получается его к Игониной привязать…
— Но ведь это он! — не мог не возмутиться Никита.
Он столько всего сделал, чтобы вывести на чистую воду настоящего преступника, а Плетнев сомневается, хотя, казалось бы, должен его поддержать.
— Он первый на подозрении. По факту нападения на сотрудника полиции…
— А Игонин?.. Если он поднял руку на меня, то и на Игонина мог… Да он и напал на меня, потому что я вышел на него… Только я один его и искал…
— Как же он узнал, что ты на него вышел?
— Как узнал?.. — задумался Никита. — Вероника его покрывала, я это понял, пришел к ней. Вчера днем приходил, ее не было. Возможно, Петрушин был у нее в квартире. Думаю, он понял, зачем я приходил, и напал на меня, когда я пришел ночью… Кстати, там в шкафу были его туфли. Я думал, что это Нежилова туфли…
— Мужские туфли?
— Да, мужские…
— Не было в квартире мужских туфель.
— Значит, забрал… И Веронику забрал. Чтобы она о нем не рассказала… И камеру сломал, и отпечатки стер… Камеру в подъезде. Он по этому делу спец. И машину с компьютера вскрыть может. С «Фокусом» он эту… этот фокус проделал…
— С «Фокусом» Кондакова?
— Вскрыл машину, подбросил нож…
— А где доказательства?
— Курочка по зернышку…
— Курочка, — усмехнулся Плетнев. — Которую петушок в темечко… И кто он, этот петушок?
— Может, Петрушин, может, еще кто-то. Но точно не Кондаков…
— Может, и Петрушин… Но зачем ему Игонина убивать?
— Кондакова подставить.
— Зачем?
— Подставить и оставить — жену его без мужа.
Никита задумался. А ведь Елизавета действительно осталась без присмотра. И теперь Петрушин мог запросто заглянуть к ней на огонек. Может, уже и навестил ее разок-другой. А может, они даже поддерживают между собой постоянную связь. Откуда-то же узнал Петрушин, что Никита вышел на него. Может, Кондакова слила… Но зачем она тогда помогает Никите? И самого Петрушина ему фактически сдала, и с его фотографией помогла.
— А не проще самого мужа убить?
— Ну, не знаю… Может, он отомстил Игонину, — пожал плечами Никита.
— За что?
— За то же, за что ему собирался отомстить Кондаков. Пока он собирался, Петрушин отомстил…
— Игонин мог изнасиловать Кондакову, но как Петрушин об этом узнал?
— Может, сама Кондакова и сказала.
— Убил Игонина и восстановил справедливость, — усмехнулся Плетнев, — подбросив нож Кондакову, который и должен был убить Игонина.
— Может, и так.
— Романтично. Но нереально… Возможно, Петрушин существует. Возможно, он убивал кошек. Но зачем убивать Игонина?
— А кошек он зачем убивал? А с Вероникой зачем связался? Ясно же, что все это из-за Кондаковой. К ней он подбирался… И она это знала… — кивнул Никита. — Сразу сказала, кто кошек подбрасывал. И сказала, что сама Игонина убить не могла. И на Петрушина намекнула… Она его подозревала… Я пошел по его следу, он испугался и попытался меня убить… Все очень серьезно.
— Никто не спорит, — перебил его Плетнев. — И Петрушин уже в работе… Но с Кондакова обвинения мы снять не можем.
— А разве я настаиваю? — Никита озадаченно глянул на своего начальника. Его что, подозревают в попытке увести Кондакова от ответственности? — Просто не могу понять, как орудие преступления оказалось в машине у Кондакова.
— Орудие преступления… — подчеркнул Плетнев. — Пришли результаты экспертизы, на ноже — кровь Игонина.
— Но почему нож оказался в машине, если она стояла на приколе?
— Возможно, ты вышел на след настоящего преступника.
— Мне тоже так кажется. — Никита взбодрился, как будто ему объявили благодарность от самого министра МВД.
— Петрушин уже в розыске, теперь ему нет смысла тебя убивать, — улыбнулся Плетнев.
— Я могу спать спокойно?
— Спи. Побольше спи. И поскорее выздоравливай.
Плетнев ушел, и Никита почувствовал сильную усталость. Слишком уж много сил отнял у него этот разговор. Ему надо отдохнуть. Но не за компьютером. Ни одна игра по азарту и накалу страстей не могла сравниться с той реальностью, в которой он сейчас жил. И которая его едва не убила.
Глава 10
Гематома еще давала о себе знать, но уже не угрожала здоровью. Никита чувствовал себя неплохо и даже подумывал о том, чтобы оседлать своего боевого коня. Петрушин как сквозь землю провалился, Веронику так до сих пор и не нашли, Кондакова перевели в СИЗО, Елизавета без присмотра. Одним словом, работы хоть отбавляй, а он тут без дела пропадает.
За этими мыслями Елизавета его и застала. Она похожа была на царевну-лебедь, такая же величественная и красивая. Звезда во лбу не горела, но в палате стало светло, как будто солнце, растопив облака, заглянуло в окно.
— Не помешаю? — улыбнулась она.
— Да нет. — Никита поднялся с койки, подал ей стул.
Он же не какой-то немощный, чтобы тухнуть под одеялом. Кровать заправлена, сам он в спортивном костюме. И побрился с утра, и зубы почистил.
— Я смотрю, ты в порядке.
— Смотря, с чем сравнивать. И с кем…
— Да уж, — потускнела Кондакова. — Олег в СИЗО, суд оставил меру пресечения без изменения.
— Он в СИЗО, я здесь. И все благодаря одному и тому же человеку.
