Встречался он и с Кондаковой, но надолго его не хватило. Мать Олега в превосходной степени отзывалась о Веронике и на чем свет гнобила Лизу. Но при этом толком ничего не знала.
К Лизе Никита ехать не хотел. Где-то в глубине оперативного сознания бодро играла труба, звала его в поход. Если Петрушин прятал Веронику, то искать ее нужно было в Нижнем. И начинать надо с точки отсчета. Которая жила на улице Паркетной.
Лиза впустила его в дом без слов, предложила чаю.
— Ты одна? — спросил Никита, заглядывая в гостиную.
— Что значит, одна? — искренне возмутилась она.
— И Олег в полиции, и Кирилл.
— Да, я знаю, что Кирилл в полиции. Он звонил мне, сказал, что собирается очистить себя от подозрений.
— Смелый поступок.
— Кирилл тебе ничего плохого не сделал.
— А это? — Никита провел рукой по голове.
— Кирилл ответит на все вопросы.
— Если его отпустят, это не значит, что он чист…
— Нет, конечно. Он виноват… — со всей серьезностью произнесла Лиза. — Виноват передо мной. И я просила его больше не появляться…
— Когда Вероника с ним познакомилась?
— Что значит, когда?
— Когда, где, при каких обстоятельствах?
— Я их не сводила.
— Ты в курсе, что она приезжала к Олегу в часть уже после того, как он стал встречаться с тобой?
— Нет, он не говорил.
— Ты далеко от его части жила?
— Ну, не так чтобы очень…
— Комнату Веронике не сдавала?
— Нет, конечно.
— А кто сдавал?
Лиза мотнула головой.
— Не знаешь. А кто может знать?
— Кирилл может знать.
— Он там живет? — оживился Никита. Что-то в этом духе он и надеялся услышать.
— Там его тетка живет. И половину дома сдает.
— Адрес ты, конечно, не знаешь.
— Почему не знаю? Знаю.
— Что ты там насчет чая говорила?
Никита не стал спрашивать ни адрес, ни как зовут тетку, сделал вид, что для него это не столь уж и важно. А за чаем загрузил Кондакову вопросами о Петрушине, где он жил, с кем дружил. И только уходя спросил адрес тетки.
Из дома Бусыгин выходил бодрым шагом усталого человека. Силы у него еще оставались, их как раз должно было хватить, чтобы добраться до больницы. Домой он ехать не собирался, начнутся вопросы, причитания, отец станет звонить, выяснять. У него есть своя квартира, там он и переночует. А рано утром со свежими силами рванет в Нижний Новгород. Если, конечно, не передумает. Что-то не очень верилось, что Веронику так просто будет найти…
Никита открыл дверь машины, перенес правую ногу через порожек. Он еще не успел сесть в кресло, как откуда-то из темноты за спиной громыхнул выстрел, и следом посыпалось стекло в боковой двери. Он не сразу понял, что стекло разбила пуля, еще не осознал этого, но уже выскочил из машины и бросился на звук.
Стреляли откуда-то из перелеска, который отделял один дом от другого. Фонарей там не было, источником света служили лишь окна домов. А свет горел далеко не во всех квартирах.
За деревьями никого не было, за кустами тоже, но за углом дома мелькнул чей-то силуэт. Никита бросился за ним.
Человек шел торопливо, в сторону остановки. Обернулся, увидел Никиту и побежал.
— Стоять!
Судя по одежде и манере двигаться, это был мужчина. А судя по скорости движения, останавливаться он не собирался.
— Стреляю!
Оружия у Никиты не было. Плетнев пообещал, но он так и не нашел время, чтобы съездить за пистолетом. Да и не факт, что получил бы. Тот же Шишов мог вмешаться, или Плетнев — передумать.
Стрелять он не мог, а состояние стремительно ухудшалось. От сильного физического напряжения больно застучало в висках, голова закружилась, Никиту занесло в сторону, выбросило на скамейку возле подъезда. Он перескочил через нее, влетел в кусты и еле удержался на ногах.
И все же он продолжил преследование и беглеца взял в самый последний момент. Ноги уже отказывались держать тело, когда он схватил его за шкирку. А дальше все на автомате — захват, бросок.
— Не стреляйте, не надо! — в ужасе закричал задержанный.
— Но ты же стрелял!
Штатными наручниками Никита не располагал, но имелась пластиковая лента с фиксатором. Ею он и стянул руки задержанного. Голова больше не болела, не кружилась, и вообще он чувствовал себя превосходно. Все-таки сумел задержать человека, который дважды покушался на его жизнь!
— Не стрелял я!
— Ну, конечно!
— Я слышал, как стреляли…
— И я слышал, как ты стрелял!
Никита вызвал наряд, задержанного доставили в отделение, и он мог праздновать победу.
Пистолет лег на стол плавно, но с перестуком. Сначала поверхности коснулась рукоять, затем кожух. Рядом с «ПМ» легли две снаряженные обоймы.
— Могу приставить охрану, — кивнул Плетнев.
— Не надо, — отказался Никита, беря пистолет в одну руку, а обойму в другую.
— Не ты первый, не ты последний. Мне тоже не раз угрожали.
Увы, но преступника взять не удалось. Как оказалось, Никита задержал совершенно невинного человека. Эксперт-криминалист взял смывы с рук, да и на одежде не обнаружилось следов пороха. К тому же задержанный жил в доме, рядом с которым и прозвучал выстрел.
А стреляли, как оказалось, из охотничьего ружья. Пистолетная пуля оставила бы в стекле пробоину, а крупнокалиберный жакан разнес окно вдребезги. Ружье не нашли, гильзу тоже. Судя по всему, оружие преступник унес с собой, вместе с гильзой в стволе.
— Да не страшно, — не совсем искренне, но вполне бодро сказал Никита.
— Кому-то ты покоя не даешь.
— Кому? Петрушин у нас, он не мог.
— Вот и я о том же… Ты искал Игонину, что ты узнал?
— Да ничего особенного…
— У Кондаковой был?
— Адрес у нее узнал, где Игонина останавливалась, когда к Олегу в часть ездила… Или могла останавливаться…
— Зачем тебе?
— Она могла останавливаться у тетки Петрушина. Там же она с ним познакомилась. Возможно, очень близко.
— Петрушин у нас.
— А Вероника — у его тетки.
— Это точно или просто твое предположение?
— Не точно, но я так думаю.
— И тебя решили остановить, — предположил Плетнев.
— Вопрос, кто это сделал.
