— И еще вопрос, откуда узнали.
— Кондакова бы не успела предупредить.
— А могла?
— Темная она лошадка… Да и зачем ей сообщника предупреждать? Гораздо проще было бы Веронику в другое место перевезти.
— А тетка бы сказала, что Вероника была у нее.
— Ну да, — кивнул Никита.
Убили бы его, и никто бы не поехал к тетке Петрушина.
— За Кондаковой надо наблюдение установить, — выразительно посмотрел на него Плетнев.
— Нет, — возразил Никита, — я в Нижний поеду. К тетке.
— Без тебя съездят.
— А если мне страшно?
— В смысле?
— Два покушения на одно дело — это слишком. И если я не преодолею свой страх, то просто не смогу работать. А страх я могу преодолеть, если пойду дальше… вернее, до конца.
— Может, тетка здесь и ни при чем? Просто преступник знал, что ты можешь появиться у Кондаковой, подкараулил тебя… В прошлый раз ты был у нее ночью, вчера ночью…
— Вчера — вечером.
— Поздно вечером… — не совсем согласился Плетнев. — Баба она красивая. Ты что, повадился к ней?
— Да нет, — смутился Никита.
— Может, она и попросила тебя отвадить.
— Не знаю.
— Или ей просто не нравится, что ты кружишь над ней, как тот ворон. Игонина убил Кондаков, и точка. А ты с этим не согласен. Ищешь, рыщешь… Еще и Петрушина выявил…
— Петрушин сказал, что видел, как Кондаков нож выбросил. Елизавета это категорически отрицает.
— Видимость создает. Я не я, и корова не моя…
— И Петрушин видимость создает. Невиновности. Знает, что доказательств против него нет…
— Доказательств нет, — вздохнул Плетнев. — И даже тебя пытался убить кто-то другой.
— Так, может, это уловка такая. Подговорил своего сообщника… Что вы там про корову говорили?
— Где-то гуляет эта корова. С ружьем… А Петрушина отпускать надо.
— Так в чем же дело? Пусть гуляет… Под присмотром… Я в Нижний, и он в Нижний. Надо посмотреть, как он себя поведет.
— Под присмотром, говоришь… — оживился Плетнев. — Можно и под присмотром…
Не очень-то верил Никита, что Петрушин мог нацелить на него своего дружка-сообщника, чтобы снять с себя подозрения. Слишком уж это сложно. Ну а вдруг?.. Петрушин еще тот фрукт, верить ему ни в коем случае нельзя. А раз так, то его нужно держать в узде…
Глава 12
Пока вставили стекло, пока доехал, пока нашел дом, стрелки часов перевалили за девять часов. Половина десятого в январе — это уже, считай, глубокая ночь. Но в окнах дома горел свет. И хозяйка вышла по первому звонку.
Дом кирпичный, одноэтажный. Забор, что называется, справный — железные столбы стоят крепко и ровно, толстые металлические листы приварены к ним намертво. Ворота прочные, но такие же низкие, как и сам забор. И звонок у калитки в рабочем состоянии.
Во дворе стояла «Газель» с белой кабиной и синим фургоном. Из-за нее Никита не увидел, как открылась дверь. Женщина обогнула машину, вышла к нему. Высокая, стройная, но уже немолодая.
— Говорят, у вас тут комнату можно снять! — улыбнулся Никита.
— Полторы тысячи в сутки.
— За комнату?
— Две комнаты, санузел…
— Двухкомнатный «люкс»?
— С отдельным входом.
— Мне пока что на одну ночь, а там видно будет.
— Заходите.
Женщина открыла калитку, и Никита, пройдя во двор, еще раз бросил взгляд на машину. Она была настолько грязной, что кабина и фургон казались одного цвета. И еще он заметил, что у машины спущено крайнее левое колесо. Нагрузка ложилась на дублера, но все равно «Газель» слегка была перекошена.
А грязь совсем свежая. Такая же грязь, которой покрыт был и его «Фольксваген». Снег мелкий, вялый, но шел он всю дорогу начиная от Москвы. И сейчас с неба сыпало.
— Подождите, я ключ возьму.
Женщина показала Никите на крыльцо, под козырьком которого можно было укрыться от непогоды, а сама зашла в дом. Но Никита последовал за ней. Ну, дурак, ну, не понял. А если уж очень будут возмущаться, придется показать удостоверение и объяснить причину своего здесь появления. Все равно рано или поздно придется задать вопрос насчет Вероники. Но лучше поздно. Сначала присмотреться, прислушаться. Может, Веронику где-то в погребе держат…
Прихожая была совсем крохотная, сразу за ней начиналась кухня. Плита, холодильник, стол. А за столом плотного телосложения парень лет двадцати с красным после холода лицом. Суп из миски он хлебал с жадностью оголодавшего человека. Зачерпнул большой ложкой, с шумом схлебнул, захомячил ломтик хлеба целиком. Челюсти работали мощно, быстро, казалось, этот механизм просто не может дать осечек. Но, увидев Никиту, парень поперхнулся, закашлялся, в глазах его промелькнул ужас.
Тут же появилась женщина, подскочила к нему, стукнула кулаком по спине:
— Миша, ты чего?!
Парень поднял руку, давая понять, что все в порядке, и кивком показал на Никиту, дескать, какого черта посторонние в доме?
— Я же сказала вам на улице подождать! — Женщина возмущенно всплеснула руками.
— Извините! Не так понял! — Никита приложил к груди ладони, выражая свое раскаяние.
— Пойдемте!
Женщина провела его к двери с другой стороны дома. Эта половина действительно состояла из двух маленьких комнатушек. Был здесь и санузел, где унитаз вплотную примыкал к самодельной душевой кабинке. Но это лучше, чем если бы унитаз находился в самой кабинке. Однажды Никита видел такую конструкцию.
Женщина получила деньги, торопливо пересчитала и натянуто улыбнулась:
— Кровать застелена, горячая вода пока есть, располагайтесь.
— Извините, что вашего брата напугал, — сказал Никита.
— Это не брат, это мой сын.
— Как сын?! — подыграл он. — Вы же такая молодая!
— Ну, какая я молодая… — зажеманилась женщина.
— А сын такой взрослый… Работает уже?
— Ну как же без работы!
— «Газель» у него, видно, издалека приехал.
— «Газель». Ездит в Москву туда-сюда.
— И сейчас из Москвы?
— И сейчас…
— А я тоже оттуда. Пока доехал… Дорога такая сложная…
— А у вас кто-то служит? — кивнула женщина в сторону части.
— Нет, у меня командировка… Подследственный у нас в этой части служил, надо кое-что выяснить.
— Подследственный?
