А потом Олег принимал ванну: нужно было смыть с себя тюремную грязь. Дело это не быстрое — Лиза должна была успеть приготовить что-нибудь посерьезней, чем яичница. Будет ужин, виски, будет бурная ночь. Олег просто обязан вытряхнуть из жены воспоминания о любовнике.
Но когда он вышел из ванной, Лизы уже не было. Вместе с ней исчез и дорожный чемодан. Он позвонил ей, но телефон не отвечал.
Глава 16
Охотники ходят на четвероногого зверя, опера — на двуногого, и те должны возвращаться с промысла с добычей, и другие. На этот раз Птицыну повезло, из Нижнего он привез хороший трофей. И чувствовал себя героем.
Палатова допрашивал Плетнев, Никита же просто присутствовал.
— Да не собирался я убивать! — Палатов крепко прижал к груди ладони, взгляд преданной собаки устремлен был на Никиту. — А то, что пуля рядом прошла, просто рука дрогнула.
— А если бы сильней дрогнула? — совсем не весело усмехнулся Плетнев.
— Да не должен я был убивать! Кирюха сказал, мимо надо. Но так, чтобы поверили.
— Я поверил, — кивнул Никита. — А судья не поверит. Тебе, Миша, не поверит. А нам поверит. Скажем, что ты должен был убить, и поверит. Лет на двадцать сядешь.
— Или даже на пожизненное потянет, — усугубил Плетнев.
— Только Петрушин может сказать, что ты не должен был убивать.
— Так не знаю я, где он!
— От меня ты с ним ушел.
— Куда ушел? Он в одну сторону, я — в другую. Делай что хочешь, сказал, но ментам на глаза не попадайся.
— Куда он мог уйти?
— Да я вашему Птицыну все сказал! Все адреса! Он везде был!
— Значит, не все сказал.
— Да не говорил он…
— А убить лейтенанта Бусыгина сказал?
— Да не убить…
— Кто тебе помогал?
— Никто! Сам все сделал!
— Как Петрушин сказал, так ты и сделал.
— Ну да.
— И не попался.
— Ну, Кирюха в таких делах толк знает. Хитровыделанный.
— Сам бы ты не смог сделать. Кто тебя к месту подвез? Кто забрал?
— Да никто! — повторил Палатов и, глянув куда-то в сторону, почесал кончик носа.
— Если это Кольцова, так она уже у нас.
Кольцова уже отказалась от своих показаний, но это вряд ли ей поможет. Следователь предъявил ей обвинение, суд отказал в изменении меры пресечения. Крепко она влипла, но так своими же руками выковала себе «счастье». Чтобы она там ни говорила, а Игонины — на ее совести. Возможно, это была ее идея выстрелить в Никиту. Чтобы снять с Петрушина вину за первое на него покушение. Она же могла взять на себя и организацию процесса.
— Кто такая Кольцова?
— Юлия Максимовна.
— Не знаю такую, — мотнул головой Палатов.
— А такую? — Плетнев нарочно выложил перед ним фотографию Кольцовой, где она была снята в профиль и анфас по всем канонам тюремного жанра, полосатой робы только не хватало.
— Э-э… — замялся Палатов. Он явно узнал Кольцову.
— Она-то про тебя все рассказала.
— Да?
— Веронику Игонину ты убил, — пошел на провокацию Плетнев.
— Я?! — возмутился парень.
— Могу показать протокол допроса. — Майор небрежно, двумя пальцами приподнял лежащий перед ним лист бумаги и тут же отпустил его.
— Не убивал я никого!.. Я вообще в этих делах не участвовал!
— А в каких участвовал?
— Да у меня свои дела, туда-сюда мотаюсь! На базу приехал, обратно уже собирался, а тут Кирюха… Выручай, говорит… А у меня долги…
— Он тебе заплатил?
— Ну, не так чтобы очень… — вздохнул Михаил.
— А Кольцова тебе платила?
— Ну, намекнула…
— Что намекнула?
— Ну, парень я, говорит, видный… Как-нибудь потом, сказала…
— Когда сказала? Когда на Паркетную везла или уже обратно?
— Ну, обратно… Я потом понял, что наврала она… Я же не Кирюха, это по нему бабы с ума сходят…
— Может, потому она Кирюху твоего и выгораживает. На тебя все вешает.
— Да не убивал я никого! Пусть эта сука не врет!
— Врет не врет, а показания запротоколированы. Мы-то, конечно, знаем, кто убил Игониных, но чтобы Кольцова говорила правду, нам нужен Петрушин. Где он может быть?
— Да не знаю я.
— С кем он жил в последнее время? — спросил Никита.
— В смысле, с кем?
— Товарищ лейтенант имеет в виду женщин, а не мужчин, — усмехнулся Плетнев.
— Ну, он и с мужиками может, — пожал плечами Палатов.
— Не понял!
— Ну, я не скажу, что Кирюха того!.. Но Лев Львович не львом был, а львицей…
— Кто такой Лев Львович?
— Да был у нас там один. Бабла в свое время наколотил, дом у Волги поставил… Да ничего особенного, пидар как пидар.
— И Петрушин с ним жил?
— Да нет, Кирюха не такой… — мотнул головой Палатов. — Я бы знал…
— Так жил он там с ним или нет?
— Он его с бабой пытался свести, а вдруг понравится? Катьку к нему привел, они там втроем у него жили…
— Понравилось?
— С бабой? С бабой — нет.
— А с Петрушиным?
— Кирюха вместе с Катькой съехал.
— И где эта Катька?
— Да она уже замуж вышла, дочку родила. А Лев Львович того! — поднял глаза к потолку Миша.
— СПИД?
— Передоз… Нашел, говорят, себе молоденького, так он его на иглу подсадил. Сначала кокс, потом герыч…
— Кто говорит?
— Ну, Кирюха сказал.
— Так, может, он и молоденького ему подсунул?
— Он подсунул? — озадаченно почесался Палатов.
Никита усмехнулся, глядя на него. Богатенький педераст — лакомая добыча для авантюриста. Сам Петрушин подставляться не стал, сначала бабу подсунул, затем — юного гея. Небескорыстно. И с наркоты мог денежку иметь…
— Давно умер?
— Да уже с год как…
— Петрушин тогда еще жил с Лизой?
— С Лизой?!.. Да какой они там жили!.. Сойдутся — разойдутся, а года три назад совсем разошлись. Он то с одной, то с другой… В последнее время с разведенкой жил. У нее свой дом, свой бизнес… Ну, не так чтобы очень богатая, но им на жизнь хватало…
— Птицын у нее был?
