— Только я к нему не пойду, — решительно проговорила Вика.
— Почему?
— Да руки распускает! — Она попробовала изобразить праведное возмущение, но губы сами по себе растянулись в улыбке.
— Скажешь, что я с тобой.
— Так он и тебя ударить может.
— Пусть попробует! — воинственно произнес Олег. Он только рад будет сбросить пар. И Ваське в морду, и Петрушину… Всех бы за Лизу порвал!
— Ну, если ты не боишься… Я собираюсь?
— А ты еще не одета? — наигранно удивился он.
— Один момент!
Вика исчезла в смежной комнате, плотно закрыв за собой дверь.
— Куда вы? — спросила Мария Семеновна.
— Петрушина искать. Если полиция не может.
— Он людей убивает.
— Я в курсе.
— Ружье возьмите.
Женщина поднялась, вышла из горницы. Вернулась, принесла сложенное вдвое и зачехленное ружье.
— Патроны там. Жаканы на медведя.
— А на шакала?
Мария Семеновна качнула головой, предостерегающе глядя на него. Петрушин страшный человек, возможно, жизнь Лизы в опасности. Все серьезно, все очень серьезно, и сейчас не время шутить. Олег и сам все прекрасно понимал. Да, его жена любила другого, ушла к нему, он хочет ему отомстить — все как в дурной дешевой пьесе. Но все-таки это не театр… Но ружье все равно должно выстрелить.
Небо ясное, дорога расчищена, снег под колеса не сыплет — ехать можно. И нужно. Да и в машине атмосфера вроде бы ничего, Птицын больше крыльями не машет, клювом не стучит. Как ни крути, а это Никита раскрыл убийство Игонина. И на Петрушина вышел, и Кольцову в угол загнал. И еще пострадал от рук преступника. На Птицына, например, ни разу не покушались, а на него — целых два раза. Не самый лучший повод для гордости, но для молодого опера — всяко лыко в строку.
— Альфонс-унисекс, оригинально! — с ухмылкой сказал Птицын, глядя на дорогу. — Что с мужиком, что с бабой. Лишь бы не работать.
— И заработать, — кивнул Никита.
— Ну да, наркота стоит денег…
— Наркоту еще достать надо, — заметил Мотыгин, сидевший по центру заднего сиденья.
— Предлагаешь пройтись по наркотрафику? — спросил Птицын.
Никита кивнул. Не вопрос, ход мысли правильный.
— Увязнем. — И Мотыгин умел мыслить логически.
— Не факт, что Палатову можно верить, — в раздумье произнес Птицын. — Он, сука, стелет мягко, а брать его было жестко… — подмигнул он Мотыгину.
— Тебе смешно, а мне уколы от бешенства не делали, — отозвался тот.
Никита не мог не согласиться. При задержании Палатов оказал сопротивление и укусил Мотыгина за ногу. Это действительно не смешно. Только почему-то губы сами по себе расползлись в улыбке.
— Надо бы глянуть, что там за голубой дом, — сказал Птицын.
— Так умер же голубок, — напомнил Мотыгин.
— Голубок умер, а голубятня осталась. А потом уже в Ковров можно…
У Никиты зазвонил телефон, на экране дисплея высветился номер Олега Кондакова. Никита вывел разговор на громкую.
— Слушаю, Бусыгин.
— Это Кондаков, ты сказал позвонить, если что…
Никита озадаченно глянул на Птицына. Они уже прошли большую половину пути, у них просто не будет времени прийти Кондаковым на помощь. Но в принципе Плетнев мог отправить группу.
— Лиза пропала. Уехала в Нижний и пропала. Возможно, ее похитил Петрушин.
— А сам ты где?
— В Нижнем.
— Отлично, жди! Через пару часов будем… Или даже раньше.
— Я тут сейчас к одному типу еду, он может что-то знать…
Связь оборвалась, послышались короткие гудки.
— Он может ехать хоть к Деду Морозу, — зевая, сказал Птицын, — все равно ничего не узнает.
— Мы подключимся, — кивнул Никита.
— Вот тогда у Петрушина шансов не останется…
Глава 17
Дорога скользкая, машину занесло на повороте, но в сугроб, к счастью, не забросило.
— Кому ты звонил? — спросила Вика.
— А кому надо?
— Ну, если бы в полицию звонил, то хорошо. Васька, он совсем с головой не дружит! — Она покрутила пальцем у виска.
— В полицию звонил.
— Когда Васька пьяный, он такой дурак!
— Ты давай показывай, куда ехать.
— Так проехали уже! — Вика махнула рукой за спину.
Олег ничего не сказал, только громко цокнул языком.
— Кричать не надо! — косо глянула она на него.
— Я тренируюсь, — разворачивая машину, буркнул он. Еще не сошелся с противником, не вступил с ним в схватку, а Вика уже достала его.
Васька Петрушин жил в длинном одноэтажном доме, разбитом на две половины. Калитка с его стороны была закрыта, но дверь — распахнута настежь. Из дома доносились звуки «шансона».
Вика щелкнула пальцами по горлу, и в этот момент из двери вывалился круглолицый конопатый парень с маленьким, будто подрубленным снизу носом. Джинсы заправлены в валенки, армейский «бушлат» нараспашку, под ним только майка-алкоголичка.
— Кто это бухой? — Пьяные глаза смотрели прямо на Вику. — Я?!
— Я!
— Ви-ика! — расплылся в улыбке парень. — Ты бухая!
— Нальешь?
— А это кто такой?
— Да это со мной.
— А это есть? — останавливаясь возле калитки, щелкнул по горлу парень.
— Кирилл где? — У Олега не было желания любезничать с этим дегенератом.
— Кирилл? — Коварно глядя на него, парень открыл калитку.
— Где он?
Олег рванул к дому с такой скоростью, что тот не смог его поймать, только крикнул вслед:
— Ты куда?
В доме воняло скисшим табачным дымом, чесноком и грязными ногами. Стены ободранные, пол сто лет не мыли, на маленькой кухоньке гора грязной посуды. В комнате на круглом столе — остатки закуски, по углам — пустые бутылки. Здесь же играла музыка.
В смежной комнате на кровати храпел пьяный небритый мужик, Олег схватил его за плечо, развернул к себе. Нет, это не Петрушин.
— Эй, ты чего? — Мужик продрал глаза, стал подниматься, но интереса он не представлял, поэтому Олег повернулся к нему спиной.
В гостиную вошел конопатый. Он гнусно ухмылялся, глядя на Олега и заранее празднуя победу.
— Ну, ты, щегол, попал!
Парень собирался ударить Олега, но для этого ему нужно было закатить рукава. А куртка на нем теплая, рукава закатывать долго. Он попробовал, но понял, что времени у него нет, и стал просто снимать ее. Но именно в этот момент Олег его ударил.
