Худосочный Вересов поднес ко рту кулак, а Мотыгин открыто засмеялся:
— Тренируйся на кошечках.
— Что за день-то сегодня! — с трудом сдерживая обиду, воскликнул Никита. — То щипаные петухи, то дохлые кошки.
Оперативники разом повернули к нему головы, но Никита уже покинул кабинет.
Настроение плелось за ним по полу, вдоль плинтуса, даже не подпрыгивало. Он бы не удивился, если бы его потрепанный жизнью «Таурег» стоял со спущенными колесами. Но нет, машина была на ходу. И за ворота его выпустили без проблем.
Инну Павловну он нашел во дворе дома, входившего в зону ответственности. В пуховом платке и стеганой куртке, она мало чем отличалась от дворника, которому ставила задачу.
— Лейтенант полиции Бусыгин, — невесело представился Никита.
Он даже не стал доставать удостоверение. Поверит ему тетка — хорошо, нет — и не надо. Ясно же, что это чистой воды подстава. Такой важности дело, что даже участковый не в курсе.
— И? — настороженно посмотрела на него женщина и шмыгнула носом. А глаза у нее красные — признак простуды. Как бы самому не подхватить.
— Кто у вас тут кошек убивает? — уныло спросил Никита.
— Кошек?!
Никита резко выпустил из легких воздух. Не было никаких кошек, он сразу должен был это понять.
— Я не знаю, кто их убивает, — покачала головой Антонова и стрельнула взглядом в таджика, который не спешил уходить.
— Я?! Нет! Нет! — торопливо проговорил дворник и поднял свой скребок, то ли ударить ее хотел, то ли закрыться.
— А кто?
— Не знаю.
— Он не знает, — сочувствующе глянула на Никиту Антонова. Похоже, она была в сговоре с Плетневым, иначе как объяснить ее издевательское поведение?
— А кошки где? — спросил лейтенант, напрямую обращаясь к дворнику.
— Уехали, — кивком показал тот в сторону мусорных баков.
— На такси?
— Нет, машина приезжала.
— А как же утилизация мертвых животных? — строго посмотрел на него Никита. — По ночам не снятся?
— Кто?
— Коты.
— Какие коты?
— Мертвые.
— Так не коты, там кошки.
— Беременные?
— Зачем беременные? Беременные они весной будут…
— Почему только весной? Домашние кошки круглый год рожают.
— Это не домашние, это бродячие.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— И кошек знаешь?
— Нет, кошек не знаю. Это не наши кошки. — Дворник скользнул взглядом по двери, через которую можно было попасть в подвал дома.
— А чьи?
— Бродячие. Правда, я всех не видел. Я только здесь убираю, а возле магазина, там Амир. — Таджик махнул рукой в сторону дороги, по которой проезжал троллейбус.
— А что возле магазина?
— Три кошки там, три кошки здесь.
— Возле дома и возле магазина?
— Возле подъезда, — показал таджик в сторону ближайшего подъезда и только когда повернул к нему, Никита заметил, что Антонова исчезла. Плевать она хотела на кошек. И Плетнев посмеялся над ним. Но как бы то ни было, кошек действительно убивали.
— Здесь были. — Дворник провел ногой вдоль металлического заборчика, отделяющего клумбу от тротуаров.
С одной стороны забора снег был убран, а с другой — сплошные сугробы. Из одного ветвился не менее пышный куст, закрывающий обзор. Именно по этой причине кошачий убийца не попадал в объектив. Если, конечно, он душил кошек, находясь с левой стороны подъезда, а не прямо напротив него.
А если не душил? Если просто подбрасывал?
— Все три кошки? — спросил Никита.
— Да, да, все три кошки.
— На одном и том же месте?
— На одном.
— И как их убивали?
— Душили.
— Прямо на месте?
— Не знаю. Никто не видел. Утром прихожу, а кошка уже тут…
— И у магазина три трупа?
— У супермаркета, — кивнул таджик.
— Покажешь?
Супермаркет занимал весь первый этаж длинного семиуровневого дома, тянувшегося вдоль улицы. Но мертвая кошка лежала не у главного входа, а возле рабочего, который находился в торце дома. И Никите не понадобилось рисовать картинку в своем воображении: окоченевший труп кошки он увидел своими глазами. Как увидел и людей, собравшихся возле него.
Внимание привлекал небритый парень с микрофоном. Его снимала на камеру такая же неряшливая девушка в тонкой, на рыбьем меху, курточке. Парень тоже был одет не по погоде, может, потому голос его дрожал, словно его колотил озноб, и он торопился закончить репортаж:
— Это уже седьмое по счету ритуальное убийство в центре Москвы! И пока милиция бездействует, преступник безнаказанно разгуливает на свободе!..
Никита не стал ждать, когда парень закончит, и встал между ним и камерой.
— Во-первых, не в центре Москвы, на окраине. Во-вторых, не милиция, а полиция. А в-третьих, полиция не бездействует. — Он показывал удостоверение, но смотрел не в объектив, а на девушку. — Лейтенант полиции Бусыгин… Ваши документы!
— Зачем? — захлопала девушка заиндевелыми ресницами.
— Блогер? — резко развернулся Никита к парню.
— Ну, блогер, — кивнул тот.
— Сначала создаем проблему, затем на ней хайпуем?
— Не создавали мы проблему, — нахмурился парень, глянув на труп кошки.
— Вы думаете, что это мы? — истерично взвизгнула девушка.
— Жестокое обращение с животными, пятнадцать лет без права переписки.
— Сколько?!
— Много!
— Жорик, а иди-ка ты знаешь?..
Девушка была худенькой, тонконогой, но толкнула Никиту с такой силой, что он едва удержался на ногах. Толкнула, чтобы всучить видеокамеру парню.
— У меня вообще-то алиби! — протянул блогер.
Его помощница ничего не сказала, но чесанула от Никиты со страшной силой. И он не знал, что делать. Преследовать ее? А блогер в это время будет снимать? Так ведь и ютуб-зашкваром стать недолго.
— А я спрашивал про алиби?
— Нет… И вообще, ты кто такой?
Никита снова показал удостоверение, но раскрывать его не стал.
— А что там внутри? — Парень ловко навел на него камеру.
Никита так же ловко ее отключил и процедил:
— Чтобы я тебя здесь больше не видел!
К счастью, блогер не стал настаивать на продолжении знакомства и поспешил за своей помощницей. Никита в замешательстве смотрел ему вслед. Ситуация — чисто жесть. Удостоверение у него «не той системы», и у парня бы возник закономерный вопрос, с чего бы это госавтоинспекции заниматься дохлыми кошками? Послал бы его на три буквы и был бы прав.
