— На кого?! — недоуменно распахнула глаза Вероника.
— Кого ты там убила? — кивком показал он на приоткрытую заднюю дверь. — Пассажира?
— Никого я не убивала!
— А кровь чью там вытираешь?
— Какую кровь?!
— Я могу глянуть?
— Ну, глянь, — пожала она плечами.
В салоне никого не было. На заднем сиденье чисто, на кожаной обивке ни единой волосинки. Зато на вымытом резиновом коврике Никита заметил клок шерсти. Такой же, которая осталась у него в руках, после того как он тронул дохлую кошку.
— А говоришь, не убивала никого, — с усмешкой триумфатора произнес он.
— Я убивала?.. Ты вообще кто такой? Я сейчас полицию вызову! — возмущенно воскликнула Вероника.
— Если ты насчет явки с повинной, то самой надо ехать. А если не хочешь сознаваться, я сейчас криминалиста вызову…
Никита вынул из кармана свой «айфон», но не стал набирать номер, а вывел на экран фотографию седьмой кошки.
— Ты больной?! — Вероника смотрела на него как на сумасшедшего, в котором вдруг проклюнулись признаки здравого смысла.
— Жестокое обращение с животными — статья уголовная. И наказание может последовать реальное. Ты же не хочешь в женскую колонию?
— А при чем здесь животные? — Голос у девушки дрогнул, поплыл.
— Узнаешь? — протянул он ей фотографию.
— Что я должна узнать? — Голос у Вероники охрип.
— Седьмая жертва, — задорно подмигнул ей Никита.
— Какая жертва?
— Твоей любви. К Олегу Кондакову.
— Тебе вообще что от меня нужно? — Игонина хотела накричать на него, но голос у нее сорвался, она закашлялась, и из глаз брызнули слезы.
— У тебя на джинсах кошачья шерсть. В салоне на коврике кошачья шерсть. Сейчас подъедет криминалист, возьмет образцы…
— И что? — едва слышно спросила она.
— Как что? Три года лишения свободы.
— Как три года?
— Или пять лет. Если вас было двое.
— Где было?
— Там, где убивали.
— Не было нас там! — мотнула головой Вероника.
— Следствие разберется.
— А если я признаюсь? — пристально посмотрела она на Никиту.
— Твоя работа?
— Это все из-за этой…
— Из-за любви?
— Из-за Лизки… — всхлипнула Игонина. — Думала, поймет.
— Она все поняла. Вот поэтому я здесь. Странный ты выбрала способ, так парня не вернуть.
— Да не собиралась я.
— Возвращать не собиралась?
— Просто хотела, чтобы Лизка убралась…
— Ты дура?
— Что?! — От возмущения у Вероники мгновенно высохли слезы в глазах.
— Кошек сама убивала?
— Да нет… Бомж тут ходил… — махнула она рукой в сторону мусорки.
— Кошками торговал?
— Нет, притащил дохлую… А я почему-то Лизку представила, ну и договорилась. Он приносил, я платила.
— Бомж? — переспросил Никита.
— Ну а кто еще? — всполошенно глянула на него Вероника.
— Ты забирала кошку, везла на Паркетную?
— Ну да.
— И сегодня тоже?
— Ночью.
— А сейчас уже полдень.
— Ну, я к родителям заехала… Джинсы там почистила… А ты правда что-то заметил?
— Глаз-алмаз!
— Нет там ничего. Это ты мне подбросил… Да, ты! — просияла Игонина.
— А телефон?.. Разговор записан, — соврал Никита.
— Дай послушать!
— Сейчас не могу…
— Не записывал ты ничего! Я бы увидела!.. Я отцу скажу, его адвокаты тебя по стенке размажут!
— Посмотрим.
— И с каких это пор ГИБДД дохлыми кошками занимается?
— На самом деле я из убойного отдела.
— Лизка тебя послала! Чем она тебе заплатила?! Натурой?!
— Тише, гражданочка, тише! — быстро оглянулся Никита по сторонам.
Вероника согласно кивнула и негромко спросила:
— Может, я тебе заплачу?
— Натурой?
— Ага, щас! — возмущенно мотнула она головой, но при этом улыбнулась, давая понять, что шутка зачтена.
А ведь она действительно имела полное право расслабиться и выдохнуть. Никита не надеялся на столь стремительное развитие событий, поэтому и не поставил смартфон на запись. И машину он осматривал без понятых, не было и протокола. Сначала Игонина заявит, что кошачью шерсть он подбросил, а потом обвинит его в вымогательстве. Или даже в домогательстве. А по линии уголовного розыска сейчас такая чистка идет, можно не только погон лишиться, но и за решеткой оказаться. И все из-за каких-то дохлых кошек.
— Не надо мне платить.
— Ну, Лизка же заплатила! — Злость на разлучницу скривила девичье лицо.
— Никто мне ничего не платил.
— Я заплачу.
— Мне государство платит. За честную службу.
— Ну, посадишь ты меня, тебе что, легче станет? — взывая к жалости, спросила Вероника.
— Там видно будет.
— Да и не посадишь ты меня! Только намучаешься!
— И что ты предлагаешь? — с озадаченным видом спросил Никита.
— Больше никаких кошек! Обещаю! — Вероника хлопала глазами, с наигранной наивностью глядя на него.
— Ну, хорошо.
Никите ничего не оставалось, как соглашаться. Как ни ставь хвост пистолетом, а задание у него не совсем официальное, близкое к потешному. Даже уголовного дела как такового нет. И криминалист не подъедет, Никита даже не знал, как его вызвать. Да и Вероника не та девчонка, которую хотелось бы отправить за решетку. К тому же она так просто в руки не дастся. Скорее неприятности будут у него…
Он пошел на мировую и в машину садился с высоко поднятой головой. Что ни говори, а с задачей он справился, нашел серийного преступника, раскрутил его на признание. И пусть кто-нибудь скажет, что у него нет способности к сыску.
Но майор Плетнев вообще ничего не сказал. Выслушал Никиту, кивнул, то ли одобряя, то ли, напротив, осуждая, и отправил его домой. Рабочий день для него закончился, и это при том, что Птицын с Мотыгиным выехали на убийство. И не важно, раскроют они преступление или нет, все равно они — опытные профессионалы, а Никита еще долго будет оставаться «желторотиком».
Глава 4
Ревность — чувство динамическое, побуждающее к действию. А Олег не мог не ревновать. Внешне Лиза — неприступная крепость, мужские взгляды отскакивали от нее, как от стенки горох, но что там у нее внутри? Не сказала же она, что Игонин продолжал ее преследовать. Может, он только того ждет, когда Лиза останется одна, без мужьего присмотра. Может, и она сама этого ждет. Если так, то нужно было дать им возможность. Тем более что подвернулся повод.
