Он заговорщицки подмигнул Мише.
– Против! Ночью я спать хочу.
– Понимаем. Чай, сами ночью спим.
– Других номеров нет? Без купеческих гулянок?
– Тут такое дело-с...
Портье снова замялся. Стало ясно: если другие номера и есть, с ними тоже не всё путём. Миша бросил взгляд в окно: у входа стояли сани со знакомым извозчиком. Похоже, Миша был не первым, кого тот привозил в «Астраханскую». Ждал, пройдоха, знал: надолго здесь постоялец не задержится. А тут и мы, значится: куда изволите? С вас три гривенника, господин хороший...
Звякнул колокольчик. Громко топая, отряхивая снег с ботинок, вошёл фраер одних с Мишей лет. Всё совпадало: рост, комплекция, пенсне, густые, рано начавшие седеть волосы...
«Брекекекс! – услышал Клёст. – Чего хочу? Тебя!»
Неприятный холодок вполз за воротник. Клёст ошалело помотал головой, с опозданием уверившись: губ новоприбывший не разжимал. Да что ж это такое?! То убитый кассир, то брекекекс с изюмом! Выспаться, срочно нужно выспаться: без соседей, без гулянок...
– Милости просим! – портье ковровой дорожкой расстелился перед новым гостем. – Нумер изволите-с?
Клёст шагнул к фраеру:
– Любите ночные гулянки? Водка, песни до утра?
От неожиданного вопроса у фраера встопорщились усы, а брови взлетели под самый обрез каракулевой шляпы. Мише такая шляпа совсем бы не помешала.
– Зависит от компании. А вы, никак, предлагаете?
Молодец, отметил Клёст. За словом в карман не лезет.
– Не я, он, – Миша кивнул на портье. – Я-то и сам не любитель.
В карих глазах фраера блеснуло понимание.
– Сосед-гуляка? Да, я бы тоже отказался.
Портье хотел вмешаться, оправдаться, но фраер остановил его жестом. Жест вышел на загляденье, портье аж язык прикусил.
– Вам сегодня тоже не везёт? Давно селитесь?
– Да уж третий час, – вздохнул Миша.
– Мы с вами коллеги, право слово. В «Асторию» не ходите: мест нет. Я только что оттуда. Съезд горнопромышленников, дерутся за кредиты.
– Благодарю за предупреждение. Увы, «Астория» мне в любом случае не по карману.
Сейчас Мише по карману была любая гостиница, но демонстрировать это он не желал. Откуда у скромного «бегунка» деньги на «Асторию» или «Гранд-Отель»? Туда Клёст даже не совался. «Астраханская» – предел того, что торговый агент мог себе позволить, не привлекая лишнего внимания.
– Ну, тогда тот факт, что в «Гранд-Отеле» прорвало водопровод, вас не слишком огорчит. Полдюжины номеров затопило, да. А я, признаться, огорчился изрядно: на «Гранд-Отель» я рассчитывал. Там и кухня замечательная, и апартаменты...
– «Большую Московскую» вычёркиваем, – не остался в долгу Миша. – Воздух спёртый, я едва не задохнулся. Одна дама так и вовсе в обморок упала.
– Не пойду, и не просите! – фраер замахал руками. – В «Националь» даже не заглядывайте: какие-то башибузуки – небось, конкуренты наняли! – побили едва ли не все стёкла. Представляете? Пока новые не вставят да не протопят как следует, делать там нечего.
– А в «Петербургской», представьте себе, самогонный аппарат стоит! Прямо в центральном холле! Амбре от него – на всю гостиницу. При мне постояльцы жалобой грозили: в полицию, а то и самому губернатору!
– К «Европе» не подойдёшь! Канавы завалены мусором, навозом, уличных фонарей нет...
– В «Санкт-Петербурге» на стенах плесень... И форточек нет!
– В «Вене» провизию хранят рядом с клозетом.
– Что вы говорите?
– Ей-богу! Вонища! И не поймёшь, что воняет больше.
Оба расхохотались. Ощутив внезапный прилив симпатии к товарищу по несчастью, Миша протянул руку:
– Разрешите представиться: Суходольский Михаил Хрисанфович. Торговый агент товарищества «Владимир Алексеев».
– Даже так? – брови фраера взлетели выше прежнего. Лицо его оказалось чрезмерно выразительным, как у актёра. – Алексеев Константин Сергеевич, к вашим услугам. Душевно рад знакомству!
Фраер крепко пожал руку Мише, ошалевшему от такого опасного курьёза, и поинтересовался:
– А вы, простите, по канители агентствуете? Или по шерсти?
– Шерсть, – ответил Миша.
Он чувствовал, что вступает на зыбкую почву. Но если о шерсти Клёст имел хоть какое-то отдалённое понятие, то в канители он разбирался, как свинья в апельсинах.
– У Юрия Сергеевича служите?
– Ну, я птица полёта низкого, на верхах не летаю, – ушёл Клёст от прямого ответа. – Наше дело малое: отправили – поехал, велели – договорился.
Проверяет, напрягся он. Мало ли, вдруг и нет никакого Юрия Сергеевича?
– Как вы полагаете, Михаил Хрисанфович...
Фраер придвинулся, взял Мишу за пуговицу:
– Есть ли смысл перенести мериносовое овцеводство из Донского края в Сибирь? Или лучше в Среднюю Азию?
– Несомненно в Азию, – с воодушевлением откликнулся Миша. – Это прекрасная идея.
– Вот и я так думаю. Спасибо, ваша поддержка для меня очень много значит. Я суеверен, – фраер улыбнулся. – Раз случайный знакомый говорит, что идея прекрасна, значит, так тому и быть. Однако, куда же податься? Ума не приложу!
– Туточки у нас, господа, отдельный нумер есть, – подал голос забытый обоими портье. – На две приятные друг другу персоны-с. Может, вы и заселитесь? Тишины желаете, покоя, уже и познакомиться успели...
Фраер погрозил пальцем:
– Ты договаривай, каналья! Какой у тебя подвох имеется?
– Ну вот, сразу подвох, – портье заюлил, отвёл взгляд. – Обижаете! Без вины виноватите-с! И вовсе не подвох, а кот.
– В смысле – кот?
– Ну, кот. Здоровый такой котяра, наглый. Забрался в апартаменты и уходить не хочет. Уж мы его и ловили, и гоняли – ни в какую. Дворника ободрал, страшно смотреть...
Фраер расхохотался, Миша тоже хмыкнул. Он-то думал, что за сегодня в гостиницах всего навидался.
– Невелика помеха! – заявил фраер, отсмеявшись. – Или выживем, или уживёмся. Верно, Михаил Хрисанфович?
Миша отмолчался. Алексеева-соседа он опасался: а ну как начнёт снова шерстяные беседы вести? Другой раз можно и не выкрутиться. Отказаться наотрез? Тоже подозрительно. Если что, решил Клёст, скажусь уставшим или больным. Чистая правда, между прочим! Скажусь и попрошу не беспокоить.
– Давай, показывай свои кошачьи апартаменты!
Номер оказался на первом этаже, вторым по коридору. Портье долго ковырялся ключом в скважине. В недрах двери щёлкало, лязгало, скрежетало, словно портье отпирал порядком заржавевший банковский сейф. В Волжско-Камском кассир и то быстрее управился, некстати вспомнилось Мише. Наконец в замке щёлкнуло по-особенному, и портье потянул створку на себя, укрывшись за ней и пропуская гостей вперёд.
