— Так зачем вы желали меня видеть, молодой человек?
Хочет сказать, что он — глава Надзорного совета?! Не спорю, если кто бы и подошёл на эту должность, то именно стоящий передо мной человек, но... Взять и поверить? После того, как меня столько раз обманывали?
— Не верите? Ваше право. Ну тогда хоть расскажите вкратце, а я передам.
Рассказать нетрудно. Но если я правильно расположил звенья событий в логической цепочке...
Силема пригласила меня в свой дом, потому что знала: глава Совета будет здесь в это время. Что может связывать простую служку и человека, занимающего один из самых высоких постов в Анклаве? Настоящее? Нет, скорее, прошлое. А что было там, в давно прошедших годах? Молодость. И несомненно, любовь. Когда мужчина и женщина находят друг друга, если нет никаких непреодолимых препятствий, следующим шагом становится появление на свет наследников соединившейся пары. И вполне может статься...
Я надавал по морде сыну главы Надзорных?!
Ой-ой, если не выразиться хуже.
При таком раскладе даже хорошо, что моего имени больше нет в Регистре...
— Язык проглотили?
— Н-нет. Ищу слова.
Он улыбнулся, прищуриваясь, и чем-то напомнил мне моего отца, когда тот выслушивал недовольство супруги. Терпеливо, не упуская ни единой подробности, и с неизменным признанием во взгляде: «Делай, что хочешь, но моё мнение о тебе останется прежним». С одной стороны, такое положение вовсе не плохо. Но с другой... А какое у него сейчас мнение на мой счёт?
Ладно, времени потеряно вдоволь, и если эта попытка обречена на провал, лучше завершить её поскорее:
— Я хотел всего лишь попросить.
— О чём?
— Позволить состояться судебному разбирательству.
— Между кем и кем?
Ещё не получил бумагу из судейской службы? Тинори обещал проделать всё, как можно скорее, но проволочки случаются везде и всегда.
— Между мной и моим дядей.
— Кто заявитель?
— Я.
— И чем же вам не угодил милейший Трэммин?
— Тем, что пытался меня убить.
Силема тихонько охнула, глава же Совета ничуть не удивился, только прищурился ещё больше.
— А позвольте узнать, почему вы пришли просить?
— Потому что...
— Или вы считаете, что такое тяжкое преступление, как убийство, будет замолчано? Невысоко же вы цените справедливость Анклава!
Пытаться понять, шутит он или злится, невозможно. И не буду тратить силы зря:
— У меня есть основания так думать, но сейчас не хочу о них рассказывать. Время ушло. Мне неважно, чем закончится разбирательство, только бы оно состоялось.
— Для чего?
— Для того чтобы мой дядя впредь поумерил свой пыл.
— Вы считаете, Трэммин побоится попробовать снова?
— Да. Месяц. Может быть, год. И во всяком случае, ему придётся искать других исполнителей, нежели Тени, потому что после огласки Гильдия не пожелает иметь с ним дела.
— Хм-м-м... — Глава Совета пожевал губами. — Разумно. Пожалуй, определённая безопасность будет обеспечена. И не только вам.
Интересное дополнение. У Надзора свои счёты с Попечением? Впрочем, судя по возрасту, этот человек и мой дядя — ровесники, и их молодость вполне могла проходить рядом. Совсем близко.
— Вы получите то, что хотите. — Он подошёл к Силеме и ласково провёл тыльной стороной ладони по щеке женщины. — Хотя признаюсь, за Эвина следовало бы вас отлупить. Больно-больно.
Да и лупить не нужно. Ведь то, что он сейчас делает для меня, этот пожилой мужчина, много хуже пощёчины. Он просто исполняет свой долг, не делая скидок никому.
Заглянув в светлые глаза, ещё до всяких вопросов и ответов я уже знал: суд состоится. И моя просьба была настоящим оскорблением для того, кто служит закону честно и праведно. Так что, лучше бы были побои. Рубцы от них проходят быстрее.
* * *
— Милостью божией и волей человеческой суд блистательной Саэнны готов внимать всему, что будет произнесено и о чём будет недоговорено, дабы отделить дела праведные от неправедных, а невиновных отличить от повинных...
Всё тот же лабиринт сливового сада на заднем дворе Судейской службы, всё те же персоны на заседательских местах — необъятный Фаири и сонный Тинори, но при всей схожести картинок настоящего и прошлого лично для меня отличия слишком красноречивы, чтобы оставаться незамеченными. Причём, отличия не только внешние, но и внутренние.
Во-первых, под сенью раскидистых деревьев прячется от солнца гораздо меньше людей, нежели в памятный мне день. Нет ни писаря, в чью обязанность входит непременный перенос прозвучавших речей на листы бумаги, ни стражников, призванных хранить безопасность суда и следить за порядком во время заседания.
Почему судья решил обойтись без лишних глаз и ушей, понятно: если дело окажется прибыльным, каждому из немногочисленных участвующих достанется больше монет. К тому же, чем меньшее количество людей приобщено к тайне, тем дольше тайна останется таковой. Видимо, отсутствие кирасиров Городской стражи объяснялось той же причиной, хотя, если вдуматься, от кого они смогли бы защитить? От наёмных убийц? Не думаю, что для Теней среди стражников отыщется хоть один достойный противник. От магов? Ещё меньше шансов. Говорят, лучше перебдеть, чем недобдеть, и я обычно предпочитаю первое второму, но сейчас вынужден согласиться с решением судьи. Не было никакого смысла тащить сюда толпы охраны. Тем более, и ход заседания, и его итог не подлежат публичному оглашению, потому что отношения выясняют слишком высокопоставленные лица. По крайней мере, со стороны ответчика.
Во-вторых, мне совершенно всё равно, чем закончится суд. В прошлый раз я предполагал возможный исход, был к нему готов, и всё-таки сожалел, а сегодня... Сегодня чаша моих ожиданий блаженно пуста, как и моя голова.
Дядюшка не понесёт наказания? И на здоровье! Зато не рискнёт в дальнейшем воспользоваться «законными» способами убийства. А во всех прочих случаях удача ведь может и ко мне повернуться своим светлым ликом, не так ли? Кроме того, преступившие закон лишаются его покровительства, и если Трэммин захочет довести месть до завершения собственными руками, я буду только рад. Нет, даже больше! Буду неимоверно счастлив. Потому что смогу лично разорвать господина старшего распорядителя на клочки.
Что мне было нужно? Чтобы заседание хотя бы началось, а большего и желать не стоило. Моя цель достигнута? Полностью. Воплотилась в реальность, принеся с собой пустоту поля, раскинувшегося за перекрёстком. В густой траве не видно ни единой тропки, а значит, я могу шагнуть, куда захочу. Могу пуститься бегом по высокой росе. Могу упасть на зелёный ковёр, раскинуть руки и посмотреть в небо. Первый раз за всю жизнь.
