Передовые разъезды донесли — впереди русские. Это подходил Сторожевой полк, за ним следовал Передовой опричный. Они спешили на помощь, но было поздно. Порубежники полегли у реки. Переправа крымчакам удалась. Теперь лавина татарской конницы мчалась на охват Сторожевого полка...
* * *
Татары перехитрили: обогнули стоявшие вдоль Засечной черты русские полки с правой руки, зашли в тыл и лезвием ножа вонзились в тело Руси. Такое случалось не раз: из года в год, из века в век оказывалось русское воинство в неудобном положении. Как кулачный боец, которому запрещено бить первым, стояло оно в ожидании нападения, не зная, куда оно будет нанесено. Приходилось отбиваться, уклоняться, отвечать. Бывало, и сами били степняков первыми, иногда удачно, иногда нет. Ведомо время, когда водил великий воитель, Святослав Киевский, руссов на хазар. Ходили с дружинниками в незнаемую половецкую степь Владимир Мономах и новгород-северский князь Игорь, и при нынешнем государе бивали и покорили казанцев, астраханцев, наведывались и в крымские владения. Но такое случалось редко. Чаще быстрый, трудноуловимый и коварный враг с помощью обманных ударов и хитроумных уловок прорывался, и тогда, собрав силы в кулак, надо было давать отпор. Получалось не всегда. Не вышло и сейчас. Воеводы спешно уводили поредевшее войско к беззащитной Москве. Не убегали срамно, шли защищать. Спешили и князь Хворостинин, и казак Дороня. Как и у многих воинов, рвались у них сердца при мысли, что будет с родичами, жёнами, детьми, если крымчаки первыми подойдут к Москве. Там, у Москвы, надо соединиться, отстоять столицу и прогнать врага обратно в степь. Здесь таковой возможности не было. Сторожевой полк разбит, иные потрёпаны, опричники по большей части разбежались, убоялись грозной и стремительной татарской конницы, войско растянулось, бредёт разными дорогами. Весть о том, что государь с опричниками оставил Серпухов и перебрался в Бронницы, затем в Александровскую слободу, мужества воинам не прибавило, но и не убавило. Царю Бог судья, а ратники знали, под ногами земля пращуров, и её надо оборонять. Так повелось исстари. Даже самый хилый муж набирался в лихую годину силы и храбрости, понимал, что он защитник своего дома, родни и Родины.
* * *
Русское воинство патокой тянулось по дороге, чем ближе оно подходило к Москве, тем больше становилось. Прибывало не воинами, а беженцами. Шли заедино, мирные жители Руси и те, кто должен их защищать. Всё смешалось: стрельцы, старики, боевые холопы, женщины, дети, посоха, всадники, колымаги, скотина, телеги с домашней утварью. Весь поток с рёвом, плачем, ржанием, звяканьем перетекал через деревянный мосток, карабкался на лесистую горку. Пятидесятники, сотники, воеводы поторапливали, покрикивали:
— Ходи веселей! Враг близко, и Москва недалече.
— Осади, посоха! Стрельцов пропусти!
— Не мешкай! Не телись! Под ноги гляди!
Вислоносый сотник хрипел:
— Вот олухи! Телеги! Телеги от моста уберите! В сторону их!
Дороня, поглядывая с коня на холм, произнёс:
— Вот бы где крымчаков попридержать.
Хворостинин задумался:
«Казак верно мыслит. Река, за ней крутой подъём, с одной стороны дороги обрыв, с другой навис густой лес. Самое место для засады».
— Попридержать, молвишь?.. А ну, зови Ермака.
— Зачем звать, вот он, не иначе знал, что понадобится.
Ермак подъехал, утёр широкой ладонью лицо.
— Прибыли казачки мои лазутные. Молвят, крымчаки следом идут, по разным дорогам. За нами немалый загон увязался, к вечеру прибудут. Того гляди ухватят нас за хвост ещё до Москвы.
— О том и речь вести хочу. Есть задумка, как замедлить татар. — Хворостинин указал на горку. — Здесь. Неволить не стану; мыслю, охотники найдутся.
— Почто обижаешь, князь? Я с казаками завсегда рад за люд русский постоять.
— Потому и заговорил с тобой. К твоим двум десяткам дам Дороню да три десятка людишек с пищалями.
— Вот добро! — Ермак подмигнул Дороне. — Мы крымчакам знатную встречу уготовим. Только боюсь, ежели они на перевозе замешкаются, то в обход пойдут, другой дорогой, на Серпухов, с остальным войском.
— Пусть идут, там Яков Волынский-Попадейкин заслоном с опричниками стоит... Поступите так. Кош проедет, поджигайте мост. Дождётесь татар. В реку полезут, пальните в них из всех пищалей. Пугнёте, сразу на коней и догоняйте. Вы ещё в Москве понадобитесь.
Ермак посмотрел на холм, затем бросил взгляд на дорогу. Там, среди прочих, шли вооружённые топорами, пилами, молотками, заступами и мотыгами мужики в сермяжных кафтанишках, зипунах и однорядках.
— Посошников дозволишь в помощь взять?
— Вижу, что-то затеял, атаман. Раз для дела, бери.
— Не сомневайся, князь, держи на нас надёжу. — Ермак кивнул Дороне: — Поехали, казак, тяглых уговаривать.
До дороги два шага с лаптем. Атаман осадил коня, крикнул:
— Погоди, посоха! Работа есть!
Бородатый рослый мужик, с родинкой под глазом, остановился, вскинул руку вверх:
— Стой, робяты! — Поправив заткнутый за пояс топор, спросил: — Чего тебе, братец?
— Кто желает топором послужить отчизне?
Посошник сдвинул войлочный колпак на затылок.
— Пособим, ежели приспело. Нам кобениться незачем. Не токмо по принуждению шли.
— Коли так, ждите нас на том берегу, у леса, а мы, Дороня, давай на горку съездим, поглядим, что да как.
— Посмотреть надо. Только, Ермак Тимофеевич, и у меня мыслишка появилась. У моста телеги брошенные стоят, вот если бы их на горку да камнями нагрузить...
Ермак хмыкнул, лукаво поглядел на Дороню:
— Зело смекалист, казак! Тебе бы атаманом быть.
* * *
Степняки господарями ехали по Русской земле, окидывая окоём цепким хозяйским оком. Всё вокруг принадлежит им. А как иначе? Войско неверных отступает с царём, сопротивляться некому, впереди Москва и богатая добыча. Но вот досада, проклятые урусуты сожгли мост. Всадники остановились, ненадолго. Разве может остановить река стремительное движение татарского войска? Опытные воины не раз ходили в набег, знали, как преодолевать водные преграды, да и река в этом месте неглубока. Крымчаки надеялись до заката закончить переправу и продвинуться дальше. Передовой отряд почти достиг вершины холма, когда раздались выстрелы. Всадники с конями покатились, сбивая тех, кто ехал следом. Сзади напирали. Передние стегали коней ногайками, в надежде поскорее достичь вершины и расправиться со строптивыми русскими воинами. Они бы свершили задуманное, помешали груженные камнями горящие телеги. Огненными смерчами они мчались с горки, сметая всё на своём пути. Татары в ужасе схлынули, отошли за реку. Времён до заката оставалось всё меньше, и они предприняли ещё одну попытку, но и она оказалась неудачной. Когда до вершины оставалось совсем немного, вновь громыхнули пищали, полетели стрелы, в довершение ко всему на крымчаков стали падать деревья. Лесные великаны давили своими телами непрошеных гостей, кони шарахались, летели с обрыва... И в этот раз татарам не удалось оседлать вершину холма и переправиться через реку. Солнце село, оставалось ждать утра и с восходом снова попытаться смести русских с горы. Может, попробовать ночью? Стоит ли? С противоположной стороны время от времени раздавались выстрелы, русские настороже, судя по кострам в лесу и на вершине, их не меньше тысячи...
