Вторая атака оказалась удачной. Стрельцы спешились, открыли огонь по пикинёрам, в то же время татары нахлынули справа, а казаки слева. Всадники противника попятились, следом отошла пехота. Защитники Могилёва отступили, но крепость взять не дали. Предав огню и разорению часть посада, русские воеводы двинулись от города. Пришла пора держать совет. На нём-то и решили возвращаться. Хворостинин вызвал к себе Дороню. Встретил у шатра главного воеводы, кивнул на перевязанную руку, спросил:
— Сегодня?
— Вчера под Шкловом.
— Сказывали, в соседстве с Бутурлиным бился.
— Довелось.
— Жаль воеводу, славный воин был. И бой был славный, да и шляхтича ты непростого изловил.
— Не я, сотоварищ мой Караман. Там же, у Шклова, голову сложил... У него на Яике жена да детишек двое... Чуял смертушку татарин. Накануне все песни тоскливые пел да в грехе предо мной покаялся...
— Что поделать, так уж устроено, нет моря без воды, а войны без крови... Знать, сотоварищу твоему обязаны мы пойманным шляхтичем.
— Так и есть, — подтвердил Дороня.
— Литовец в Шклов гонцом прибыл от Николая Радзивилла. Троцкий воевода с большим отрядом на помощь движется и иные шляхтичи. К вечеру сторожа казаков Янова на татарский ертаул наскочила, и татары те, со слов пленника, оказались людьми черкесского князя Темрюка Шимковича Пятигорца, что на службе у польского короля состоит. А значит это то, о чём тебе после Копыси в воеводском шатре молвил. Отвлекли мы на себя многих литовских воинов и урон Речи Посполитой учинили, посему приспела пора в обрат идти. Поспешать надо, нам повторять то, что под Кесью содеялось, не след. Враг в любое время с тыла напасть может, да и Смоленские земли в защите нуждаются, и Пскову воины нужны.
— Я смекаю, стругам и казакам моим работа предстоит немалая. Только многих ли мы перевезём двумя-то стругами?
— В большинстве войско само перевезётся, с конями. Есть и плоты. Вам же в первый черёд следует переправить раненых и полон, а потом как получится. Но запомни вот что, один струг постоянно должен быть у этого берега. Ручницы держите наготове. Не ровен час, враги объявятся, самое время куснуть нас за хвост во время переправы, как мы кусали когда-то крымского царя Девлет-Гирея.
* * *
Предчувствия не подвели князя Хворостинина. Ночью, когда большая часть войска переправилась за Днепр, явились татары, черкесы и кабардинцы Темрюка. Следом пожаловал отряд из Могилёва и помощь из литовских шляхтичей под предводительством Николая Радзивилла. Остаткам московского воинства пришлось одновременно переправляться и отбиваться от врага. По реке вперемежку с живыми воинами поплыли трупы. То, что происходило, напоминало Дороне переправу через Неглинку во время нашествия Девлет-Гирея на Москву. Но чем сейчас, во тьме, он мог помочь соратникам? Его струг стоял у берега, казаки с ручницами готовы вступить в бой, но перед ними мелькали чёрные тени, среди которых трудно отличить своих от чужих. Струг пригодился лишь татарам и казакам, тем, кто потерял коней и надежду на спасение. Один из них, молодой казак, взмолился:
— Отплывайте, браты! Уходите шибче! Близко недруги. Побьют ведь всех и струг сож1уг.
Дороня ухватил казака за ворот:
— Свою шкуру спасти хочешь?! А о других подумал?! Ах ты...
Договорить не успел, на струг наскакивал конный отряд. Дороня приготовился отдать приказ, когда из тьмы раздался зычный голос Ермака:
— Доро-оня! На тебя ведём! Разъедемся — бей!
«Смекалист атаман! Видно, не прошла наука Хворостинина даром, запомнил Ермак, как у Молодей крымчаков на гуляй-город навели», — мелькнула в голове Дорони мысль.
Всадники обтекли струг, поплыли к противоположному берегу. Там их ждало спасенье. На смену им явились литовцы. Разом пальнули со струга казацкие ручницы. Крики, стоны, ржание коней огласили берег. Литовцы попятились, уползли во тьму.
Дороня скомандовал:
— Уходим!
Струг отплыл, вёсла дружно ударили по воде. Литовцы провожали его пулями и стрелами, казаки отвечали. Со стороны неприятельского берега ещё доносились звуки сабельной рубки, но вскоре и они затихли. Ночной бой закончился. Закончилась и переправа...
Струг догорал. Дороня бросил прощальный взгляд на судно, перекрестился, сел на коня...
Московское войско разорило окрестности Мстиславля и через Рославль вернулось в Смоленск. Возвратился и поредевший отряд Дорони. Поход удался. Русские воеводы прошлись по владениям Батория, нанесли им ущерб, привели пленников, средь которых оказалось немало шляхты, а главное, оттянули на себя часть сил, предназначенных для похода на Псков, за что и были пожалованы царём золотыми. Полки отвели в Дорогобуж, но отдыхать им пришлось недолго, вскоре их бросили к Ржеву против крупного литовского отряда, одним из предводителей которого был Филон Кмита, старый знакомец воеводы Ивана Бутурлина. Недругам свидеться не пришлось. Литовцы вторглись во владения московского царя и продвигались всё глубже, но, не доходя Ржева, узнали о большом московском войске и повернули вспять... Литовские роты ушли, а война продолжалась.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Узнав о том, что близок Псков, он раскрыл свою бездонную пасть, как адскую бездну, и хотел поглотить град Псков. Спешно и радостно, как лютый великий змей из великих пещер, он полетел к Пскову; окружённый чудовищами своими, как искры огненные тёмным дымом, летел он на Псков; и ещё не долетев, уже думал, что град Псков у него в утробе. Аспидов же своих и приближённых змей и скорпионов великий тот литовский король из утробы извергнутыми хвалится насытить.
«Повесть о прохождении на богоспасаемый град Псков
Стефана Батория, короля польского»
Осенние ветры принесли в Ржев не только холода, но и тревожные вести. Польский король Стефан Баторий через Полоцк и Опочку двинулся к Пскову и достиг его восемнадцатого августа, в день святых мучеников Фрола и Лавра, а двадцать шестого, на Андреяна и Наталью, осадил город. Теперь исход войны во многом решался под стенами древнего града. Дороня надеялся, что родной Псков отобьётся, как прежде, устоят его стены супротив градоемцев. А стены у города крепкие, больше из камня известняка, высокие и широкие, с тридцатью семью башнями, с захабами да сорока восемью воротами. Они-то, стены, делили Псков на четыре крепости: Кром, Довмонтов град, Средний город и Окольный. Окольный город обнесён новой Большой стеной. Ей предстояло принять первый и основной удар. Но главная сила города в его защитниках — горожанах и воинах, над которыми, со слов Хворостинина, поставлены умелые воеводы: Иван Шуйский, Василий Скопин-Шуйский, Никита Плещеев-Очин, Андрей Хворостинин, Владимир Бахтеяров-Ростовский и иные храбрые и опытные мужи. Им-то и предстояло выстоять против врага. Сильного врага. Баторий явился с пушками и привёл великое воинство: из поляков, литовцев, союзных курляндских рыцарей, с ними казаков-черкасов, татар, кабардинцев, кои состояли на службе короля. Пришли и наёмники: венгры, немцы, сербы, датчане, англичане, итальянцы, французы и иные любители военной поживы. Средь них большое количество людей, искусных во взятии крепостей. Оставалось уповать на Бога и стойкость осаждённых. В их рядах мечтал оказаться и Дороня. Господь услышал его мольбы...
