Неспокойно стало и на Яике. Относительно мирное сосуществование казаков и ногайцев закончилось. Опасаясь ногайцев, жители яицкой станицы усилили сторожу, огородили курени плетнём и укрепили, но всё это являлось слабой защитой от неожиданного нападения большого отряда. Помощь пришла нежданно. Осенью на Волгу вернулся атаман Матвей Мещеряк. С ним из Сибири возвратились чуть больше сотни казаков. На Волге дружина Мещеряка повстречалась с казаками Барбоши. Атаманы объединили силы. С шестью сотнями казаков они пришли зимовать на Яик. Тогда-то Дороня узнал со слов Мещеряка о том, что случилось в Сибири...
Матвей вёл свой скорбный рассказ неторопливо, взор атамана был прикован к огню в очаге Дорониного жилища, словно там являлись ему события минувших дней.
— Только не все сибирцы под рукой государевой быть желали. Кучум не унимался. Родственник его Маметкул два десятка казаков положил на Аблацком озере. Богдан Брязга, Окул, Карчига, все там остались. Нужду мы терпели в съестном припасе, вот Ермак и отправил Брязгу за рыбой... Хлебнули казачки кровавой ушицы... Мы за них отомстили. Маметкула там же на Аблацком озере нагнали и разбили. Только с едой лучше не стало. Помощь царёва пришла, да что толку, припасов мало доставили. Почитай, все стрельцы от голода да от болезней изошли. И други наши уходили один за другим. Никита Пан погиб при взятии остяцкого городка Назыма. Ивана Кольцо нукеры князя Карачи убили. Карача, собака, попросил защитить его от ногайцев, заманил к себе и на пиру сгубил сорок душ казацких... Вскоре Якова Михайлова не стало. Отправился с казаками в подсмотр и не вернулся. Вдругорядь подлый Карача обложил нас в Кашлыке, около стан свой поставил. Ермак послал меня посчитаться за Ивана. Был бой. Мы стан Карачи разорили, сыновей побили, а вот его я не догнал. — Мещеряк сжал кулаки, огонь очага метался в его глазах, отражая чувства. Все ждали продолжения, но атаман молчал. Тишина нарушалась только потрескиванием горящих дров. Вопрос Дорони заставил Мещеряка заговорить вновь.
— Что с Ермаком стало?
— Погиб. На исходе лета пошёл Ермак Тимофеевич с пятью десятками казаков по Иртышу искать караван бухарских купцов. Бухарцы намеревались товар в Кашлык привезти, но Кучум их перенял... Ночевали в устье Вагая. Там-то и напали сибирцы. Из всех казаков один уцелел. Он и поведал, что сложил наш атаман буйну голову достойно, множество врагов оставил лежать на берегу реки. Только и самого ранами пометили. Стал отступать к стругу малому... Не дошёл, утоп... Казак тот сказывал, доспех тяжёлый на нём был...
Не обмануло предчувствие Дороню, в последний раз виделись они на берегу Яика. Вечная память тебе, славный атаман!
* * *
В начале весны казаки Мещеряка и Барбоши приступили к строительству коша, укреплённого стана. Строили на острове, в месте слияния Яика и Илека. Дороня предлагал воздвигнуть казачий городок рядом с их куренями. С ним согласился один из ватажных атаманов, Нечай Шацкий, но большинство казаков с Мещеряком и Барбошей решили иначе. Строительство острожка задумали не случайно. Новый царь, Фёдор Иванович, взялся ставить крепости на Волге, пожелал очистить её берега от воровских казаков и разбойных кочевников, тем самым обеспечить безопасность одного из основных торговых путей русской державы. С каждым годом на Волге становилось всё меньше раздолья для повольников, их взоры обратились к Яику. Имея у реки крепостцу, можно зимовать, отбиваться от ногайцев и царских войск.
На Волгу в этот год пошли лишь малые ватаги, большая часть казаков взялась за топоры и лопаты. Не покладая рук, трудились на возведении укреплений и жилищ. Уж больно хотелось повольникам на Волге и Яике иметь свою казачью крепость, подобно Сечи запорожцев и Раздорскому городку донцов. Помогали в постройке и Дороня с Аникеем. Но не всем нравилось копание в земле и плотницкое дело, горячие головы роптали, требовали похода за зипунами и ясырём. Подбивали их к набегу и государевы люди, что тайком от ногайцев пробирались в Кош-Яицкий городок из Астрахани. Опасались воеводы ногайского нашествия на город. И повели атаманы Мещеряк и Барбоша пять сотен повольников в ногайскую землю. Нечай Шацкий остался на строительстве с остальными людьми. Остался и Дороня. Аникея удержать не удалось, давно мечтал молодой казак испытать себя в большом деле.
Набег удался. Казаки смерчем пронеслись по ногайским улусам, разоряя кочевья. Запылала степь, оросилась слезами матерей и жён. Отяжелённые добычей повольники повернули к Сарайчику, но в разрушенном ими прежде городе добычи не оказалось. Он умирал. Казаки зря потеряли время на переход до Сарайчика и тем самым дали ногайцам возможность опомниться и собрать войско. Теперь воины Сеид-Ахмата, Кучук-мурзы, Арслан-мурзы и Сетый-мурзы, пылая жаждой мести, преследовали неприятеля. Казаки, будучи в меньшинстве, пытались оторваться от погони. Ночью, с намерением запутать следы, разделились. Барбоша, с малой частью казаков и с большей частью добычи, животины и полона, пробирался вдоль реки к Кош-Яицкому городку. Отряд Мещеряка отступил от Яика в степь, одолел несколько вёрст и снова свернул к реке. К рассвету укрылись в балке. Слабая надежда на то, что ногайцы потеряют след, теплилась, но обмануть опытных степняков не удалось...
* * *
Мещеряк и его есаулы, малорослый Тимоха Поскрёбыш и сухощавый высокий Иван Камышник, стояли на горбатой, поросшей кустарником вершине продолговатого бугра. Казаки прикрывались от ярких лучей палящего летнего солнца, пристально вглядывались в степь. Их внимание привлекли две чёрные точки на горизонте. Они приближались, увеличивались в размере. Вскоре спало понятно, что это всадники. Знойное марево колыхалось над травами, мешало различить, ногайцы скачут или казачья разведка. Добра или лиха ждать от вершников? Всадниками оказались казаки. Один из них, молодой, богатырского сложения, осадил коня на вершине бугра, спешился, подбежал к Мещеряку:
— Атаман, ногайцы следом идут. Их не проведёшь, они в степи каждую травинку знают.
Мещеряк свёл брови:
— Худую весть привёз, Аникей. — Озадаченно повторил: — Худую.
— Атаман, — вновь заговорил Аникей, — я эти места знаю, не первый год в степях. Здесь лесок поблизости, туда уходить надо. Там деревья, кусты, на конях не повоюешь, а без коней ногайцам воевать тяжелее будет, да и с тыла не зайдут, река там, яр.
— Верно мыслишь, казак. — Лицо атамана посветлело: — Веди. — Мещеряк повернулся к соратникам: — Поскрёбыш, возьми два десятка казаков с конями. Коней оставите в балке, сами залягте на бугре, как ногайцы появятся, шугните из ручниц. Надо задержать их, пока в лесу не схоронимся. А ты, Иван, полоняникам русским, коих у ногайцев отбили, раздай оружие, в улусах добытое.
Спустились с бугра. Поскрёбыш отобрал людей для заслона, Мещеряк, Аникей и Камышник повели к лесу остальных.
До леса оставалось шагов пятьдесят, когда сзади послышались выстрелы. Поскрёбыш отбивался от ногайского ертаула. Мещеряк поторопился укрыть отряд в лесу, под защиту деревьев. Вскоре туда прискакали люди Поскрёбыша. За ними следовало ждать ногайцев. Они не замедлили явиться. Их войско превосходило силы Мещеряка. Атаману приходилось уповать на стойкость своих воинов и на Господа. Господь помог. Следом за ногайцами налетел ветер, заставил кланяться травы и дерева, пригнал полчища пыли и свинцовые тучи. Небесные странницы сбрасывали водяные лохмотья на землю. Гром грянул единовременно с залпом из ручниц. Обильная влага низверглась на головы людей. Наскок ногайцев захлебнулся. Потеряв пятерых воинов, степняки отступили.
