Одна из пожилых крестьянок хорошо знала эту дорогу, она сказала Тереху, что впереди, примерно через пять вёрст, лежит село Гущино.
— Я оттуда родом, — усталым голосом добавила женщина. — Как вышла замуж, с той поры там и не бывала. Теперь у меня нету ни мужа, ни детей — все в Торжке погибли. Останусь я в Гущино у своей родни, чай, примут, не прогонят. Мне всё едино идти более некуда.
«Мне тоже некуда, — мрачно подумал Терех. — Земля Рязанская лежит впусте. Иду я, куда ноги несут, лишь бы подальше от мунгалов!»
В Гущино было больше десятка дворов. Многие здешние селяне ушли отсюда кто куда, опасаясь татар, но кое-кто остался, надеясь, что в эти дебри степняки не сунутся.
Беженцы разбрелись по избам; кто-то хотел передохнуть и двинуться дальше, но многие из женщин собирались заночевать здесь. Терех и его ратники расположились на подворье у здешнего ратайного старосты. Это был ещё крепкий старик, хотя и согбенный годами и седой, как лунь.
— Оба моих сына с жёнами и детками утекли отсель ещё седьмицы две тому назад, — молвил староста Тереху, угощая его и Беляну медовой сытой. — В городок Хотшин подались сыны мои, это верстах в сорока от нашего села. Прямой дороги туда нету, по руслам замерзших речек надо ехать туда. Вы-то не в Хотшин направляетесь?
Старичок взглянул на Тереха из-под седых косматых бровей.
— Нет, дедуня, — Терех замотал головой, — наш путь дальше лежит, до самого Новгорода.
— Много народу сегодня прошло через нашу деревню — и пеших, и конных, и на санях, — удивляясь, молвил староста. — И весь этот люд из Торжка путь держит, спасаясь от татар. Вы-то тоже из Торжка будете?
— Оттуда, дедушка, — ответила Беляна, сидевшая за столом рядом с Терехом. Свой островерхий шлем Беляна положила к себе на колени. Её голова была повязана белым повоем, а лицо на месте срезанного носа было закрыто белой повязкой.
— Лошади в селе есть? — обратился к старосте Терех, допив медовую сыту в своей кружке.
— Нету, — печально вздохнул старик, — единственную старую кобылу увели с собой сбеги из Торжка, кои проходили тут раньше вас. Соседка моя, бабка Меланья, теперь слёзы льёт, ибо та кобыла вместе с ней состарилась.
— Почто ты отсель не уходишь, дедушка? — поинтересовалась Беляна. — Иль мунгалов ты не страшишься?
— Что плохого могут сделать мне мунгалы? — проговорил старик, отдирая бересту от высушенных на печи берёзовых поленьев. — Убить меня? Так мне уже почти девяносто годов. Всякое я повидал, многое испытал. Жизнь моя унылая уже порядком мне наскучила, милая девица. А посему смерти я не страшусь.
— Ну, а нам жизнь ещё не наскучила, поэтому мы продолжим наш долгий путь, — сказал Терех, вставая из-за стола. — Благодарю за угощение, дедуня.
Торопливо осушив свою глиняную чашу, Беляна тоже встала со скамьи и привычным движением покрыла голову шлемом.
Терех сначала натянул на голову замшевую шапочку, напоминавшую верхнюю часть капюшона, и лишь потом надел шлем, выровняв опущенную книзу стальную стрелку точно по линии носа.
Накинув на плечи подбитые мехом плащи, Терех и Беляна опоясались мечами, засунули за пояс кинжалы, взяли свои щиты, прислонённые к печи.
Внезапно в избу вбежал Лепко, стукнувшись шлемом о низкий дверной проём.
— Татары! — взволнованно вымолвил он. — Всадников пятнадцать стоят у околицы! В деревню покуда не входят!
— Передовой дозор! — живо смекнул Терех и рванулся в тёмные сени.
Беляна и Лепко, гремя оружием, устремились за ним.
Выбежав на заснеженный двор, Терех увидел там шестерых ратников, по лицам которых было видно, что они готовы сражаться с ненавистными татарами.
— Где остальные? — спросил Терех.
— По другим дворам разошлись, — ответил Лепко. — Важен побежал по избам, дабы оповестить всех об опасности.
— Значит, так, — приказным тоном произнёс Терех, — будем уносить ноги, пока не поздно.
— Но ведь мунгалов немного, мы сможем одолеть их, — проговорил Лепко, сжимая древко дротика.
— Этих одолеем и что? — рявкнул Терех. — Следом за ними сюда скоро подвалит тысяча нехристей, а может, и больше!
Лепко растерянно прикусил губу. Прочие ратники молча переглядывались между собой, не смея возразить Тереху. Они сознавали его правоту, и всё же им очень хотелось истребить передовой татарский дозор.
— Выбирайтесь через огород к лесу, — быстро проговорил Терех. — Лепко, ты будешь за старшего. Беляна, пойдёшь вместе с ними. Не спорь! — Терех повысил голос, дабы прервать возглас возражения, готовый сорваться с губ девушки. — Я разыщу Бажена и остальных ратников. Так же через огороды мы уйдём в лес. Там и соберёмся все вместе.
Ратники нехотя повиновались Тереху. Направляясь к воротцам в глубине огороженного двора, ведущим в покрытый сугробами огород, они тянули за собой Беляну, отняв у неё щит и копьё. Страшась за Терека, Беляна не хотела уходить в лес без него. Тереху пришлось ещё раз прикрикнуть на Беляну, чтобы погасить упрямый протест, вспыхнувший в её душе. Шестнадцатилетний Лепко был самый молодой среди этих семерых ратников, хотя остальные были не намного старше его. Терех, насмотревшийся смертей при обороне Торжка от татар, очень хотел хотя бы этих безусых отроков вывести живыми в безопасное место.
То, чего Терех опасался сильнее всего, всё же случилось. Он не мог понять, кто первым начал пускать стрелы, татары, вошедшие в деревню, или русичи, выскочившие на них из-за изб и частоколов. В этой беспорядочной стремительной схватке численный перевес был на стороне русичей, которые сумели окружить вражеских дозорных и перебить половину из них. Уцелевшим татарам, проявившим прыть, удалось ускакать из деревни на своих низкорослых резвых лошадках.
Радость ратников, одержавших быструю и лёгкую победу над немногочисленными степняками, была недолгой. Не прошло и получаса, как в село ворвались, словно вихрь, несколько сотен завывающих татар на разномастных лошадях. Думая только о собственном спасении, Терех умчался в лес, припадая на раненую ногу. Ему повезло, никто из татар его не заметил.
Плутая по заснеженному ельнику, Терех до сумерек кружил вокруг деревни, где бесчинствовали татары. Он разыскивал Беляну и семерых юных ратников, считая своим долгом вызволить их из этой напасти. Жуткие вопли насилуемых и терзаемых женщин, долетая до Тереха, вызывали у него нервную дрожь и неприятную слабость в ногах. Суда по всему, татары были сильно озлоблены, вымещая свою ярость на женщинах и стариках, угодивших в их руки.
Неожиданно откуда-то потянуло дымом. Терех, принюхиваясь, как собака, устремился в глубь леса и вскоре заметил в неглубоком овраге ярко полыхающий костерок. Вокруг огня притулились плечом к плечу несколько скорченных фигурок в длинных плащах и островерхих шлемах, поблескивающих в отблесках рыжего пламени. Рядом торчали воткнутые в снег копья.
