Приглашая Анну Глебовну на обед или на ужин в свой шатёр, Святослав Всеволодович неизменно затевал с нею один и тот же непристойный разговор, склоняя её стать его наложницей.
Так же было и в этот тёплый мартовский вечер. Презирая в душе Святослава Всеволодовича, Анна Глебовна тем не менее в очередной раз пришла к нему в шатёр, поскольку была очень голодна, а у неё в избе не было ничего, кроме сухарей и кислого кваса.
Сидя за небольшим столом, Анна Глебовна с жадностью налегала на жареную лосятину, разрывая пальцами горячие лоскуты жирной дичины. Её не беспокоило то, что нет соли и хлеба. В последнее время она привыкла ко многим лишениям и неудобствам.
Сидевший напротив Святослав Всеволодович пригубил из чаши хмельного мёда и негромко спросил:
— Вкусна ли моя трапеза, княгиня?
— Очень вкусна, княже. Очень! — ответила Анна Глебовна, жуя мясо и не глядя на Святослава Всеволодовича. — Ничего вкуснее я не едала!
Солнце уже клонилось к кромке дальнего леса. На землю опускался вечер.
Светильники не горели, поэтому в шатре было довольно сумрачно.
Увлечённая поеданием горячей лосятины, Анна Глебовна не заметила, как Святослав Всеволодович встал со стула и подошёл к ней сзади. Ощутив на своих плечах его пальцы, Анна Глебовна слегка вздрогнула и оторвалась от мяса. Она сидела, не шевелясь, продолжая жевать хрустящие хрящи.
— Полно ломаться, краса моя, — тихим, чуть дрогнувшим голосом произнёс Святослав Всеволодович. — Сердце моё тянется к тебе. Душа моя поёт, когда ты рядом со мной! Ты чудесная, дивная... Поверь, нам будет хорошо вместе!
Анна Глебовна хранила молчание, двигая челюстями и вытирая тряпкой свои жирные пальцы.
Осмелевший Святослав Всеволодович стянул белый плат с головы княгини и стал покрывать жадными поцелуями её шею, одновременно тиская ладонями её грудь сквозь плотную ткань платья.
— Покоя я лишился, лада моя, с того дня, как ты появилась здесь, — зашептал Святослав Всеволодович в самое ухо княгине. — Ты даже по ночам мне снишься. Вот и в прошлую ночь тоже приснилась... Проснулся я и было мне так хорошо, что не передать словами! А тебе что снится, краса моя?
— Вчера мне снились мертвецы и кровь на снегу, много крови, — ледяным голосом ответила Анна Глебовна. — Позавчера тоже снились отрубленные головы, мертвецы и кровь. И ещё, мне приснились мунгалы, страшные и кривоногие. Они хватали женщин — обнажённых, прекрасных, плачущих — тащили за волосы по окровавленному снегу. Вот такие мне снятся сны, княже.
Анна Глебовна подняла голову и вгляделась в глаза Святослава Всеволодовича, в его лицо, склонённое к ней, на котором появилось выражение досадливого недовольства. Этот холодный неприязненный взгляд княгини заставил Святослава Всеволодовича выпрямиться и убрать от неё свои руки.
— Со временем этот ужас забудется, краса моя, — смущённо кашлянув, проговорил Святослав Всеволодович, вновь садясь на своё место. — Давай лучше выпьем с тобой хмельного мёда. — Князь потянулся к сосуду с хмельным питьём.
Неожиданно дверной полог колыхнулся и в шатёр вбежал княжеский гридень в красном плаще, красных сапогах, в парчовой шапке с меховой опушкой, с мечом на поясе.
— Чего тебе? — сердито рявкнул Святослав Всеволодович, замерев над столом с серебряным сосудом в руке.
— Гонец к тебе, княже. С недоброй вестью! — промолвил воин, слегка поклонившись. — Вернее, два гонца.
Анна Глебовна стремительно поднялась со стула, взволнованно обратившись к дружиннику:
— Откуда прибыли гонцы? С реки Сити?
— Из Торжка, княгиня, — ответил гридень, с любопытством разглядывая позднюю гостью своего князя.
— Где гонцы? Веди их сюда! — властно произнёс Святослав Всеволодович, жестом повелев дружиннику удалиться.
Княжеские слуги зажгли медные масляные светильники, отодвинули стол с яствами в дальний угол шатра, поставили в центре стул с высокой спинкой и резными подлокотниками. На этот стул опустился Святослав Всеволодович в длинной багряной свитке, с золотой цепью на груди, в княжеской шапке с собольей опушкой.
Рядом с князем слуги поставили другой стул с низкой спинкой и без подлокотников — для Анны Глебовны.
Прежде чем занять своё место, Анна Глебовна торопливо повязала голову белым платом, набросив на плечи длинную накидку вишнёвого цвета. Поверх платка она водрузила небольшую диадему с серебряными подвесками у висков. Эту диадему ей подарила Евфросинья, жена торжковского посадника Иванко. С этой диадемой на голове Анна Глебовна проделала весь трудный и опасный путь от Торжка до Игнач-креста.
В ожидании гонцов Святослав Всеволодович заметно нервничал.
Наконец в шатёр вошли четверо старших дружинников, сивоусых и бородатых, а за ними следом появились ещё два человека: мужчина и женщина. Это и были гонцы.
— Я тебя знаю, — сказал Святослав Всеволодович, впившись глазами в гонца. — Ты из дружины моего племянника — Всеволода Георгиевича и кличут тебя Хабалом. Ты привёз моему брату Георгию горестную весть о взятии татарами града Владимира. Это было ещё в феврале. Потом мой брат отправил тебя с реки Сити в Стародуб, к нашему младшему брату — Иоанну Всеволодовичу.
— Всё верно, княже, — усталым голосом промолвил Хабал. На нём были стоптанные яловые сапоги, короткая овчинная шуба и круглая шапка с меховой оторочкой. На поясе у него висел меч, за плечами были лук и стрелы. В руках гонец держал холщовый мешок, перетянутый верёвкой.
— С чем прибыл, друже? Выкладывай! — повелел Святослав Всеволодович, откинувшись на спинку стула.
С печально-скорбным лицом Хабал развязал мешок и достал из него отрубленную мужскую голову.
Взглянув на восковое мёртвое лицо с закрытыми глазами, с тёмно-русой бородой, испачканной в крови, Святослав Всеволодович побледнел: это была голова Георгия Всеволодовича.
Старшие дружинники, теснившиеся позади князя, подались вперёд все четверо, желая получше рассмотреть мёртвую голову. Расталкивая их, Анна Глебовна подскочила к Хабалу с неистовым выкриком: «Нет, это не князь Георгий! Нет!.. Нет!..»
Однако страшная очевидная истина, запечатлённая в этих застывших неживых чертах, подавила неистовый протест, прорвавшийся из глубины души Анны Глебовны. Сомнений больше не оставалось, перед ней была голова того, с кем она сошлась в греховной связи сразу после смерти своего мужа, кого она любила всем сердцем, кто был для неё надеждой и опорой.
Сотрясаемая горестными рыданиями, Анна Глебовна выбежала из шатра и устремилась по деревенской улице, но не к своему дому, а в сторону леса. Ей хотелось остаться совсем одной, чтобы никто не видел её слёз. У неё подгибались и дрожали ноги, кровь била в виски. Она шаталась на ходу.
Между тем Святослав Всеволодович подступил к Хабалу, желая узнать, где он взял голову князя Георгия, и где находится тело его старшего брата.
