Гости зааплодировали и засвистели. Он не торопился прерывать поцелуй, наслаждаясь обладанием.
Когда Криштиану наконец отпустил Холли, в ее глазах застыл шок, у нее кружилась голова. Шагнув вперед, она споткнулась, он придержал ее за руку. Криштиану лучше владел собой, но его чувства были такими же. Хотелось остаться с ней наедине, отправиться в постель. Он поправил пиджак, чтобы явное желание было не столь заметно.
Криштиану пританцовывал от нетерпения, пока они принимали поздравления гостей, наслаждались обедом в изолированном помещении элегантного ресторана, и он едва удерживался, чтобы не прогнать всех прочь.
Когда гости начали произносить тосты, Криштиану почувствовал, что больше не в состоянии это выносить, и вскочил.
– Вам придется нас извинить. Моя невеста устала, нам необходимо вздремнуть перед вылетом в Рим.
Все смотрели на удивленную Холли.
– Спасибо, что пришли, – продолжал Криштиану, протянув руки Холли. – Пожалуйста, оставайтесь, сколько захотите, и заказывайте все, что душе угодно. – Он повернулся к подруге Холли: – Не могли бы вы присмотреть за ребенком часок?
– Конечно. – Веселые искорки заплясали в ее глазах.
Гости заулыбались, но Криштиану было наплевать. Наконец Холли станет его по праву.
– Ты был груб, – заметила она, когда они остались одни в лифте.
Он нажал на кнопку, повернулся к ней, тихо и нежно проведя рукой по атласному свадебному платью цвета слоновой кости, по ее руке, шее, щеке, мочке уха, и почувствовал ее дрожь.
– Хочешь вернуться и извиниться за меня?
– Ты дикарь. – Она перешла на шепот.
– Да, – рычал он. – И теперь ты принадлежишь мне.
– Я не…
Он настойчиво поцеловал ее и, прижав к стене, провел рукой по груди, дотронулся губами до шеи. С легким вздохом она сдалась, ее глаза закрылись, голова откинулась назад. Держа ее в объятиях, он сам оказался охвачен чувственным трепетом, забыв, что они еще в лифте. Дверь со звоном открылась на верхнем этаже, и он, подхватив ее на руки, понес в пентхаус, открыв ногой дверь.
Внеся в спальню, он поставил ее на ноги и прижался к ней всем телом, чтобы она ощутила его возбуждение.
– Миссис Моретти, – прошептал он и почувствовал, как она задрожала, услышав свое новое имя. На фоне сияющего огнями Нью-Йорка Криштиану нарочито медленно вытащил булавки, державшие вуаль. Блестящие темные волосы рассыпались по плечам.
– Ты такая красивая.
Она развязала ему галстук. Взгляд карих глаз был мягким и теплым. Сняв пиджак, он потянул к ней руки и сказал неистово:
– Теперь ты моя, Холли. Понимаешь это?
– Только если признаешь, что ты мой.
– Да. Навсегда.
Он прижался губами к ее губам, телом – к ее телу. Его желание нашло выход, и в тот же момент все вокруг растворилось. Гнев, самообладание, рассудительность. Осталась только женщина рядом. Только она имела значение. Важна была только их близость.
Он медленно расстегнул ей свадебное платье, и у него перехватило дыхание от великолепного белья – на ней были белый кружевной бюстгальтер, подчеркнувший высокую грудь, и крошечные трусики на восхитительно полных бедрах.
Зарычав, Криштиану поднял ее на руки и благоговейно положил на кровать.
Не сводя с нее глаз, расстегнул запонки и пуговицы своей рубашки, снял и уронил на пол. Стянув брюки, лег рядом с Холли на огромной кровати и сжал ее в объятиях.
– Я так давно тебя хотел.
Ее глаза засветились, и – о чудо – она потянулась к нему, прикоснулась губами к его губам.
Волны непреодолимого желания прошли по его телу, он прижал ее к себе и требовательно поцеловал. Сняв трусы, хотел войти в нее одним сильным движением, но вспомнил, что должен быть нежным. Его возбуждение было очень сильным, но у нее всего три месяца назад родился ребенок. С губ сорвалось проклятие. Все-таки он не такой уж дикарь.
Стараясь быть нежным, Криштиану поцеловал медленно, неторопливо. Их языки соприкоснулись и сплелись в поцелуе, у Холли участилось дыхание, и он почувствовал, как она всем телом устремилась ему навстречу. Он гладил и целовал ее лицо, провел пальцами по щеке, прикоснулся губами к мочке уха. Она задрожала под ним, и это еще больше его возбудило.
Двигаясь вниз, он сжал ей грудь над белым кружевом, а потом мучительно медленно снимал бюстгальтер. И чуть не застонал при виде великолепной груди. Обхватил, ощутил приятную тяжесть, прошелся языком по ложбинке и спустился к животу.
Немного подразнив ее теплым дыханием, он опустился еще ниже. Наконец, разведя ей ноги, опустил голову. Ее руки сжимали его плечи, будто она боялась того, что он может сделать дальше или остановится.
Он провел языком по краю белых кружевных трусиков, почувствовал, что ее напряжение достигло пика. И снял с нее последний элемент одежды.
Прикоснулся языком к горячему лону и, услышав ее стон, продолжал свои действия до тех пор, пока она не ахнула, задержав дыхание. А вскоре волны удовольствия накрыли ее с головой. Он ощутил огромное удовлетворение, наблюдая ее в экстазе. Накрыл ее обнаженное тело своим, прижался губами к ее губам, своими бедрами к ее. Все еще поглощенная наслаждением, Холли подалась ему навстречу, готовая его принять. С нарочитой медлительностью Криштиану вошел в нее. Глядя ей в лицо, контролируя себя, он начал двигаться внутри. Она издала шокированный вздох удовольствия, обхватила его за плечи, сильнее притягивая к себе. С глубоким стоном он подчинился, входя в нее глубоко настолько, насколько было возможно.
Он был так глубоко внутри ее.
Все еще ослепленная удовольствием, которое он доставил языком, Холли мягко постанывала, а когда он вошел в нее, возбуждение усилилось еще больше. Никогда, даже в их первую ночь, она не испытывала подобного наслаждения. Может быть, потому что они стали мужем и женой? Или в глубине души зарождалось новое чувство, ощущение, что он принадлежит ей, а она – ему?
Он полностью заполнил ее собой, и это было не только телесное наслаждение.
Она хотела полюбить его.
Это единственное, чего она не могла сделать. Любовь к собственному мужу могла разрушить ее.
Холли посмотрела в его красивое лицо, в печальные темные глаза. Он медленно поцеловал ее в шею, и она закрыла глаза.
Он совершал медленные, контролируемые движения. Но ей хотелось большего. Она ухватилась за одеяло, обвив ногами его тело. Его толчки доставляли ей глубокое, обжигающее наслаждение.
Их движения ускорились, тела сплелись в клубок. Холли впилась ногтями ему в плечи и немного приподнялась на кровати, а потом ее охватило наслаждение еще более сильное, чем раньше, настолько мощное, что она почти потеряла сознание.
С низким рычанием он сделал последний толчок, волны наслаждения накрыли и его тоже.
