— Одного вполне хватит. Вернее, одной.
Увитая розами ограда предложила Боргу единственную и верную догадку:
— Маркиза?
— Ага.
В карих глазах мелькнуло рассеянное возражение.
— Она тебя и на порог не пустит.
Такое развитие событий было рассмотрено мной в самую первую очередь и давным-давно обзавелось решением.
— А ты на что?
— Я?
Пришлось посмотреть на рыжего выразительно-выразительно, постаравшись перечислить последовательность необходимых действий взглядом. И мне это удалось, потому что Борг покорно вздохнул:
— Хочешь, чтобы я убрал привратника?
— Ты весьма догадлив.
— А зачем? Не проще ли перебраться через садовую калитку? Там наверняка нет охраны.
Да, такой вариант выглядел предпочтительнее. Для вора. Я же вовсе не собирался входить в дом маркизы с заднего крыльца.
— Там нет. Но зато мы можем нарваться на саму хозяйку, которая как раз охрану и кликнет. А может, и не только кликнет... Нет, мне прежде чем разговаривать со старой и больной женщиной, нужно убедиться, что беседе никто не помешает.
— Хочешь ей чем-то пригрозить?
Не без того, потому что не уверен в безоговорочном согласии помочь. Либо наберусь наглости заявить, мол, за вами должок, дуве, либо намекну старушке о том, что мне известны неблаговидные причины её участия в выборе места дуэли.
— Посмотрим по обстоятельствам. Я пока пойду к главному входу, чтобы занять привратника.
— Как знаешь. — Великан задумчиво оценил взглядом высоту ограды и её крепость. — Постараюсь не сломать.
— Уж постарайся! Покрушить всласть ещё успеешь, обещаю.
Мы разошлись в разные стороны, и я нарочно замедлил шаг, чтобы дать Боргу время пробраться в сад и беспрепятственно зайти в тыл привратной страже. Довольно странно было видеть, что владения далеко не самой последней аристократки Западного Шема не защищены от посягательств даже пустячной охранной магией вроде чар, которые за полсотни «быков» можно заказать у любого мага, получившего право продавать свои услуги. Если принять во внимание, что маркиза ничуть не бедна и, судя по сытому виду слуг, отнюдь не скупа, остаётся лишь одно объяснение беспечности: старуха не боится воров и убийц.
А в самом деле, если вдуматься, чего ей боятся? Безвременной гибели? Вот уж ерунда какая! О продолжении рода, пусть и не своими усилиями, женщина не заботится, а в могилу с собой богатство и власть всё равно не унесёшь. Умирать так умирать, коли придёт срок. Касательно же злоумышленников, охочих до чужих богатств... Если сама Опора незамедлительно откликается на первый же зов, то что стоит маркизе поднять на ноги всю городскую стражу? Да и кто захочет связываться с близкой родственницей Магайонов?
Звон от третьего удара дверного кольца успел не просто скончаться, а и благополучно выветриться из памяти, пока за калиткой наконец раздались неторопливые шаги. Потом приоткрылось смотровое окошко, уже знакомый мне старик взглянул сквозь решётку на моё лицо и... Очень долго молчал, прежде чем спросить:
— По какому делу?
Что случилось с его голосом? Он и в прошлый раз был не особенно звонким, но сейчас и вовсе глухо дребезжит, как будто привратника кто-то трясёт за плечи. Однако наступление уже начато, и без особой нужды приостанавливать его ход было бы глупо, потому продолжу осуществлять задуманное:
— Делу государственной важности.
Последовала ещё одна пауза, настолько долгая, что закончилась, когда я уже готов был поверить: старик отдал богам душу прямо во время беседы со мной.
— Как при...
Что он собирался сказать, осталось загадкой, потому что как раз в этот самый миг Борг добрался-таки до ворот. В окошко я смог разглядеть только руку рыжего, внезапно появившуюся под подбородком привратника, и удивлённо-облегчённый взгляд закатывающихся под веки глаз старика, судя по всему, решившего, что настала пора уходить за Порог, и почему-то несказанно этому обрадовавшегося.
Скрипнул отодвигающийся засов.
— Проходи. И прикрой за собой, пока я этот сухостой куда-нибудь дену.
Я послушно вернул все замки в исходное положение, пока Борг быстро, но всё же бережно оттаскивал временно лишённое сознания тело в караульную каморку.
— Она в саду?
— Не заметил.
— Хорошо смотрел?
Рыжий укоризненно фыркнул:
— Времени на «хорошо» не было. Но похоже, по траве никто не ходил уже больше недели.
Ещё один странный факт. Разумеется, маркиза могла и приболеть, всё-таки возраст не юный. Но отказываться от свежего воздуха, когда тебя могут носить на руках?
— Тогда поищем хозяйку здесь.
Первым, что бросилось нам в глаза, как принято выражаться, а на самом деле в уши, едва мы распахнули входную дверь, была тишина. Полнейшая. Даже воздух не шелестел складками задёрнутых штор, стало быть, окна были закрыты наглухо. Ни шороха шагов, ни скрипа половиц, ни переговоров слуг и служанок. Насколько я помню, маркизе нравилось общество молодых людей, почему же дом кажется пустым и заброшенным? Да и привратник шёл на мой стук так долго, что... Неужели только старик здесь и остался? Ничего не понимаю, и это мне не нравится.
Комната за комнатой, лишённые следов чьего-либо присутствия. Стулья, кресла и столы покрыты полотнищами ткани, на которых уже успела скопиться пыль. Всё выглядит так, будто хозяин дома отошёл в мир иной, оставив своим владениям только сиротливую скорбь в наследство. Но ведь маркиза не мертва? Старик сразу сказал бы, ещё упреждая все возможные вопросы. Или я снова ошибся в расчётах и опоздал?
Анфилада первого этажа закончилась будуаром, так же, как и прочие комнаты, утопающим в волнах тёмно-сиреневых покрывал и освещённым скупыми лучиками дневного света, едва пробивающимися сквозь плотное кружево штор. Мы легко сочли бы и это место безжизненным, если бы из глубины ближайшего вороха ткани вдруг не послышалось тихое:
— Вы пришли...
Борг поспешил к окну с намерением вернуть в комнату источник света, а я наклонился над креслом и всмотрелся в измождённое лицо маркизы, своими красками мало отличающееся от обрамляющих его седых волос.
— Вам дурно? Что с вами?
— Вы пришли... — Тусклые глаза старухи вдруг болезненно блеснули, и голос сорвался на пронзительный крик: — Я не желала ничьей смерти! Не желала, слышите?
В сердцах, в трудную минуту, в приступе ярости или злобы... Ни разу за всю долгую жизнь?
— Конечно, не желали.
— Я не могла знать... Я не хотела!
Иссохшее тело свело судорогой, подкинуло вверх, помогая костлявым пальцам дотянуться до моей груди и впиться в рубашку.
