Рыжий слушал, не перебивая, хотя уверенность, что он поймёт всё сказанное, разрушали тени, беспорядочно мечущиеся в глубине карих глаз. Знаю, для всего нужно время — и для осознания радости, и для принятия горя. Я очень хотел бы помочь тебе, только свою голову на чужие плечи не прирастишь, своё сердце в чужую грудь не вложишь, как бы ни старался. Всё в твоих руках, Борги. Только в твоих. Захочешь быть счастливым — будешь.
— Ты опять лжёшь?
Он спросил очень тихо, почти одними губами.
— Может быть. Я рассказал, что видится мне, но я далеко от гущи событий и многого могу не заметить.
— Если хоть часть твоих слов правдива...
Сомнения и надежда не прекращают борьбу между собой, пока между ними не вклинивается вера. Не волнуйся, Борги, первое же ничтожнейшее событие, которое можно будет истолковать в защиту моих объяснений, поможет тебе. Нужно только немного подождать.
— Она не готова к выбору, который ты ей предлагаешь. Пока не готова. И если будешь настаивать, попросту сломаешь девушку. Тебе это нужно?
Рыжая голова мотнулась из стороны в сторону.
— Тогда придётся успокоиться и потерпеть.
— Долго?
— Не думаю. Роллена — умная девочка, ей нужен только подходящий случай. Не горюй, всё случится быстрее, чем может показаться. К тому же... Посмотри на пример герцога: если бы он не торопил события, у него были бы все шансы жить счаcтливо.
Борг поднял на меня странно напряжённый взгляд:
— Кстати о герцоге. Он просил тебе кое-что передать.
Пальцы рыжего скользнули за отворот рукава, достали оттуда сложенный и запечатанный воском листок бумаги и протянули мне.
Герб Магайона на неповреждённом оттиске. Никто не пытался узнать содержимое записки? Чудеса, да и только!
«Завтрашний рассвет в сестрином саду будет дивно хорош».
Хм. Он всё же не забыл нанесённую обиду... Жаль, но ничего не поделаешь.
— Это то, о чём я думаю? — уточнил Борг.
Можно было бы соврать, придумать какую-нибудь небылицу, но уж кому, как не рыжему, знать слово в слово, чем закончилась моя беседа с герцогом?
— Да.
— Пойдёшь?
— Не прийти было бы... неуважением к противнику.
— Тебе не обязательно это делать. Ты был при исполнении и...
— А что сделал бы ты на моём месте?
Рыжий помолчал, сплетая и расплетая пальцы, потом хмыкнул:
— Все будут рвать и метать.
— Пусть. О записке знает кто-нибудь, кроме тебя?
Движение подбородка, не требующее разъяснения.
— Хорошо. Тогда и тебе лучше забыть.
Карие глаза сердито сощурились.
— Ну, если не хочешь забывать... Поможешь разжиться шпагой?
Роса была повсюду — на камнях мостовой, на траве, на листьях розовых кустов, в ажуре кованых прутьев, даже калитка была покрыта крохотными капельками, тускло мерцающими в свете наступившего, но пока не проснувшегося утра.
— Сколько тебе понадобится времени?
— Смотря для чего.
— Для того чтобы победить, конечно же!
Я посмотрел на Борга и честно сказал:
— Не знаю. А что, есть опасность не успеть?
— Она есть всегда, — слегка поучающе буркнул рыжий. — Кто знает, может быть, герцог что-то подстроил, и, как только ты вынешь шпагу из ножен, набежит стража и... Всякое бывает.
— Но пока всё тихо?
Он шумно втянул носом сырой воздух, как будто мог не хуже сыскной собаки унюхать присутствие чужаков.
— Пока да.
— Тогда давай исходить из существующих обстоятельств. Сейчас рядом с садом и на улицах поблизости никого нет. Как быстро стража сможет добраться до места поединка?
— Четверть часа, если поторопится.
— А она будет торопиться с утра пораньше?
Борг ухмыльнулся и покачал головой:
— Нашёл дураков!
— Тогда уж четверть часа у меня точно в запасе. Думаю, этого хватит при любом раскладе.
— Пожалуй.
— Будешь ждать?
— Если ты не против.
— Здесь?
— Да. Заодно присмотрю за подходными путями. И учти: не позже, чем через полчаса, хочешь или нет, но я пойду тебя искать.
— Договорились.
Я толкнул калитку, разумеется, не запертую на засов, а рыжий остался на улице, предусмотрительно заняв укромное место в объятиях розовых кустов, пробивающихся сквозь решётку ограды.
За всю жизнь я провёл так мало дуэлей, что их можно было бы сосчитать по пальцам. Сначала панически боялся покалечиться или умереть, а потом, когда понял, что могу быть неуязвимым для стальной угрозы, желание драться отпало вовсе. И действительно, какой смысл защищать мнимую честь, если заведомо уверен в победе? Рано или поздно попросту перестаёшь замечать чужие нападки. Но наступившее утро сдавливало сердце тревожными тисками.
Собственно, я не рассчитывал, что Магайон после всего случившегося вспомнит о нашей перебранке, а тем паче окажется настолько легкомысленным, что пришлёт приглашение на поединок. Даже более того: ещё задираясь в герцогском доме, я искренне верил, что никакой дуэли не будет, ведь человек, находящийся под влиянием чужой воли, обычно, освобождаясь, начинает вести себя иначе, перечёркивая прошлое. Он не должен был так поступить, у него не было ни малейшего повода... Но всё же на бумаге появились несколько слов, решающих нашу общую судьбу. Почему?
Сад маркизы, если принимать во внимание узость кривых дорожек и скользкость мокрых каменных плит, которыми они были вымощены, не слишком-то подходил для честной драки, но, может быть, именно поэтому и был выбран. А ещё потому, что вряд ли кто-то мог предположить подобную услугу cо стороны заявительницы по делу крови, всерьёз обеспокоенной действиями брата, а то и оскорблённой ими. Оправданы ли страхи Борга, вот самый главный вопрос повестки дня. Герцог ведь вполне мог бы потешить себя сестриным гневом, устроив подобную ловушку, да и сама сестра, притворившись, что проявляет добросердечие, легко могла бы замыслить маленькую месть, сообщив о дуэли. Но вокруг и в самом деле на удивление тихо, можно даже сказать, покойно, как будто наступает обычный мирный летний день, не сулящий никому неприятностей.
Далеко идти не пришлось: Магайон ждал меня на уже знакомой полянке, только стола и кресла на сей раз поблизости не наблюдалось, а трава была предусмотрительно пострижена покороче и уже немного примята подошвами герцогских сапог. Давно здесь топчемся? Возможно. В записке ведь не было указано точное время, а рассвет — понятие растяжимое.
— Простите, если сильно припозднился.
